Юнг и постъюнгианцы

Идея Дэвидсон состояла в том, что перенос можно рассмат­ривать как воображаемый диалог между пациентом и фигурой явно внешнего аналитика, но во многом происходящей из внут­реннего мира пациента. В этом отношении здесь есть непосред­ственное сходство с диалогом активного воображения между эго пациента и его бессознательным содержанием. При анализе, согласно Дэвидсон, аналитик может функционировать для паци­ента так же, как эго пациента функционирует в активном вооб­ражении, позволяя бессознательному материалу пациента "пробиться". Тогда перенос-контрперенос понимается в этом смысле, как активное воображение.

Для многих Классических Юнгианцев и сторонников КСС эти идеи были анафемой, поскольку они явно противоречат об­щему отношению к активному воображению. Например, фон Франц (личная беседа, 1977) говорила мне, что никогда не сле­дует использовать активное воображение по отношению к живо­му человеку, и уж конечно, к своему аналитику или пациенту. Тем не менее, если мы внимательно рассмотрим авторитетное заключение Вивера о том, что подразумевается под активным воображением (1964), мы увидим, что идея Дэвидсон оправда­на.

Вивер полагал, что первая ступень активного воображения состоит в том, что эго обращает внимание на психические фраг­менты и образы. Эго может инициировать фантазию и кроме того быть сознательным регистратором этой фантазии. Фантазия может быть расширена с помощью участия и вмешательства эго. Чем больше вовлечение в драму, тем больше участие эго. Но есть области, в которых эго может участвовать, но не понимать.

Наконец, и самое главное: решающее значение имеет тот факт, что эго испытывает "значимое участие", скорее чем "форму", в которой выражено это участие" (там же, с. 17-18).

Возвращаясь к Дэвидсон, мы видим, что именно аналитик воплощает наблюдающее эго в исходной схеме активного вооб­ражения у Юнга. Аналитик, воплощая образы переноса пациен­та, входит во внутреннюю драму пациента, но сохраняет собст­венные границы, точно так же как это делает эго, участвуя в более обычном типе активного воображения.

Шварц-Салант, второй потенциально срединный аналитик, пишет о пациентах, которые отрезаны, которым не хватает ре­альной любви к себе, у которых мало эмпатии и которые эмо­ционально функционируют слишком конкретно, несмотря на то, что у них явно успешно проходит социальная адаптация. Таким пациентам с нарциссистическими нарушениями требуются долгие и болезненные периоды прежде чем может начаться то, что обычно считают аналитической работой. Аналитик пытается соз­дать теплое и эмпатическое окружение, в котором может раз­виться доверие. Шварц-Салант пишет о том, что он пытался преобразовать архетипическую реальность, в которой нарцисси-ческий пациент, отрезанный от человеческих контактов, попадает в "личную историческую жизнь таким образом, что у него оста­ется некоторая степень связанности с архетипическими корнями" (1982, с. 25). Для того, чтобы достичь этих целей, он воздер­живается от своей обычной техники анализа.