Юнг и постъюнгианцы

Самость и индивидуация символы у Юнга или еще где-то, показывает, что такие едини­цы — это не образы и поэтому не могут быть истинными симво­лами.

Но нужно ли образам становиться символами? Юнг гово­рил, что "символический процесс — это переживание в образах и образов" (CW 8i, para. 82), и что не было бы символов без образов. Но мы видели, что с точки зрения Хиллмана символы стремятся к стиранию характерных особенностей и полноты об­разов. В каком-то смысле мы страдаем из-за работы, проделан­ной Фрейдом и Юнгом; когда мы выделяем символ из образа, образ теряется. Для современных аналитиков символ не так та­инственен, как было раньше. Символы стали "заменителями понятий" (Hillman, 1977, с. 68). Уже забытый язык бессозна­тельного был использован отцами-основателями и вторым поко­лением. Пристрастия третьего поколения, согласно Хиллману, относятся к области освобождения образа от символа.

С точки зрения образного подхода Хиллмана, образ кон­центрируется на отношении человека к образу; это напоминает мою мысль об "архетипе во взгляде наблюдателя" в главе 2. Мы видели, что одним из результатов этого является то, что нет необходимости, чтобы архетипические образы были "большими", т.е. "символическими". Является образ архетипическим или нет, зависит от того, что человек от него получает. Движение проис­ходит от имманентного символа к прагматическому образу. Для анализа это означает, что интерпретации перестают быть "правильными" или "неправильными" и делаются параллельно, и их эффективность устанавливается богатством того, что происте­кает из них. Это удивительно похоже на понятие клейнианского аналитика Мельтцера об "интерпретативной атмосфере", при которой имеет место двустороннее обсуждение значения образов и взаимодействие, а не "перевод" образа в символ аналитиком.

Сравнивая замечания Хиллмана об образе с замечаниями Фордхама о символе за двадцать лет до этого (1957), следует помнить, что для Фордхама в то время символ был все еще словом с положительной коннотацией, так что то, что он считает не символичным, подобно тому, что Хиллман рассматривает как не образное. Суть в том, что оба теоретика отвергают опреде­ленные подходы или попытки понимать символы/образы как искажения, которые должны быть вскрыты и исправлены. Не должно быть никакого заранее заданного словаря готовых ин­терпретаций.

РАЗВИТИЕ СИМВОЛИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

Символическая позиция, как универсальный потенциал, мо­жет задержаться или иметь нарушения на ранних этапах разви­тия. Это приводит к рассуждениям о том, может ли человек, который не соединил изначально противоположные образы хо­рошей и плохой груди или хорошей и плохой матери, впоследст­вии символически сочетать противоположности. Прежде чем у ребенка может развиться способность символизировать, он вна­чале должен научиться проводить и сохранять сознательное раз­личие между самим собой и своим внутренним миром, самим собой и своим внешним миром, внутренним и внешним мирами. Практически вопрос стоит о том, может ли ребенок получить достаточно стабильный образ матери, который даст ему ощуще­ние безопасности и уверенности, когда ее с ним нет. То есть может ли он применить ее символ в своем воображении. Мы видели, что символическая позиция развивается через использо­вание переходных объектов и игру (см. выше, с. 184). Здесь следует отметить наблюдение Фордхама о том, что Юнг пришел ко многим из своих интуитивных выводов через игру с камнями и галькой — это помогло ему интуитивно найти способ соедине­ния через символы своих " двух" личностей (1976, с. 23).