Этнопсихология

По договорам 911 и 945 г. видно, что главными занятиями «ро­да русского» были война и торговля. В договоре Игоря названо 25 послов от княжеской семьи и бояр, причем от каждого индивиду­ально, и еще 26 послов-купцов, представляющих, видимо, осталь­ных русов - торговцев и ремесленников. Многочисленное посоль­ство в данном случае свидетельствует о противоречиях в корпора­ции, претендующей на первенствующее положение, о слабости са­мой княжеской власти, а также о господстве в рамках корпорации частной собственности. В сущности, у этого рода не было никакой общей собственности, если не считать притязаний на обладание славянскими землями по пути «из варяг в греки», что в X в. озна­чало сбор дани и замену в некоторых случаях местных княжеских династий сыновьями киевского князя.

«Род русский», известный по договорам, в большинстве! види­мо, состоял из пришельцев с севера, хотя в числе дружинников и купцов было много носителей имен, характерных для Иллирии и Подунавья, а в княжеской династии преобладали славянские имена. Но пришельцы с севера вопреки мнению норманистов не только сами не были шведами, но даже и в состав дружины их еще практи­чески не включали. Ведь даже после принятия христианства, до конца XI в., у шведов господствовало многоженство, тогда как у полян-русов была моногамия. Не было у шведов и наследственной королевской власти. Иван Грозный даже в XVI в. упрекал шведско­го правителя Юханана III в том, что он некоролевского рода и что в Швеции вообще никогда не было королей, а потому якобы и не могла шведская сторона претендовать на равный с московским царем дипломатический этикет.

Разумеется, из того, что шведские конунги вплоть до XIV в. из­бирались племенными собраниями, никак не может следовать вы­вод, подобный тому, что сделал Иван Грозный. Такая система -признак не «отсталости», а целесообразности. Она эффективна практически во все времена. Именно такая система помогла Скан­динавии очиститься от викингов и избежать крепостного права. Но это явно не та система, что характеризовала русов на любой зани­маемой ими территории.

С точки зрения хозяйственных потребностей, привесок в виде «рода русского» был совершенно излишним, паразитарным для славянских княжений. Тем не менее объединение оказалось доста­точно прочным. Объясняется это тем, что взяли на себя русы столь важную вообще в эпоху становления государственности и особенно важную на границе степи и лесостепи внешнюю функцию. Показа­тельно, что дань с племен нигде не превышала той, что ранее пла­тили хазарам, в ряде случаев она вообще была номинальной, а обя­занность защиты подвластных племен князь и дружина на себя все-таки принимали. Естественно, не обходилось и без конфликтов. По вине Игоря из Поднепровья ушли племена уличей, сам князь пал жертвой собственной жадности в результате восстания древлян. Каждому очередному князю приходилось заново подчинять ранее вроде бы покоренные племена. И именно в ходе этой борьбы в ко­нечном счете определялась форма взаимодействия «земли» и из­вне пришедшей высшей власти. Существование такой власти при­знавалось и оправдывалось лишь постольку, поскольку сама власть оказывалась способной поддерживать соответствующее представ­ление о ней. Рассказывая о больших походах Олега, Святослава, летописец не забывает отметить, что добыча делилась между все­ми землями, поставившими войско для походов.