|
Или вот пример из животного мира: если среди табунных животных некий индивидуум в силу своего местоположения или в силу своей повышенной бдительности единственный воспринимает связанный с опасностью запах или угрожающее зрительное впечатление и реагирует не только бегством, но еще и «криком тревоги» («Schreckruf»), то поведение его сотоварищей по стаду, которое мы могли бы после этого наблюдать, является точно таким же, как если бы они все получили бы то же самое впечатление опасности. Тем самым «как бы» расширяется их собственный горизонт восприятия; дополнительное раздражение криком тревоги, который врывается в область их восприятия, выполняет функцию жизненно важного сигнала[65]. Человек, действующий совместно с подобным ему практически действующим человеком, часто молчит до тех пор, пока каждый полностью понимает действия другого и ведет себя в соответствии с ситуацией. Но потом наступает такое положение дел, для которого подходит наше схематическое описание, и тогда один из партнеров отверзает уста. Иногда необходимо только одно слово, языковой знак вроде «направо», «прямо», «это» или «партер с шестого по девятый ряд», и дополнительного руководства, в котором нуждается поведение получателя, оказывается достаточным. Это человеческая речь, которую мы позже будем описывать как эмпрактическую. Образно говоря, здесь дело обстоит так же, как с обычным путевым столбом на дороге; до тех пор пока он однозначно указывает путь, не требуется никаких дорожных указателей. Но на перекрестках, где ситуация не исключает выбор, они весьма желательны. Во второй главе мы займемся анализом указательных слов; социальная конъюнктура, из которой они возникли, продуктивна повсюду уже в мире животных, но слов, подобных словам человеческого языка, животные еще не производят. Они даже не производят ничего, что напоминало бы жесты рук и пальцев, которыми мы сопровождаем наши указательные слова. 3. Aliquid stat pro aliquo, два определения До сих пор не сформулированы признаки понятия «знак». Обратимся к знаковым образованиям и знаковому событию в общественной жизни цивилизованного человека. Схоласты, занимавшиеся философией языка, отмечают важную особенность понятия «знак» в знаменитой формуле aliquid stat pro aliquo[66], которая на современном уровне возрождается в семасиологии Гомперца и исчерпывающе описывается в содержательном плане. По сути дела, из общей модели замещения следуют важные выводы, касающиеся чистой теории отношений. В замещении как и в каждом отношении, фигурируют два элемента, которые необходимо различать при анализе. Если hic et nunc в качестве заместителя используется конкретный предмет (ein Konkretum), всегда может возникнуть вопрос, благодаря каким свойствам он участвует в замещении и осуществляет такое замещение, то есть всегда возможна двойственная трактовка этого конкретного предмета. Одна из них абстрагируется от функции замещающего как такового, определяя его как нечто для себя (fьr sich)[67]. Вторая трактовка, напротив, акцентирует внимание на свойствах, связанных с замещением. Конкретный предмет функционирует «как» знак только благодаря абстрактным моментам и в тесном взаимодействии с ними. Это важнейшее для теории языка положение я назвал принципом абстрактивной релевантности и проиллюстрировал на примере различия между фонетикой и фонологией[68]. — 37 —
|