|
Для того чтобы обеспечить различение признаковых характеристик для многих тысяч единиц, необходимо выполнение второго условия, которым недопустимо пренебрегать; можно считать, что оно имеет психологическую природу и является вкладом психолога в фонологию. Речь идет о том простом факте, что ни один человек не в состоянии удержать в памяти тысячи объектов, отличающихся друг от друга только разными комбинациями признаков, то есть примерно так, как куриные яйца в нашем примере, и оперировать ими с такой же быстротой и легкостью, с какой любой нормальный взрослый человек оперирует звуковыми структурами своего родного языка. Это утверждение я не доказывал экспериментально, однако оно следует из анализа восприятия текста при чтении и многих других данных; этот факт наряду с другими указывает на активное участие акустического облика звуковых структур в процессе их распознавания. Фонология наших дней прошла только первый этап в создании систематической концепции распознавания; на втором этапе ей необходимо будет обратиться к достижениям гештальтпсихологии. Об этом и пойдет речь ниже. 4. Подсчет осмысленных слогов в немецком языке. Релевантность мелодического облика В современном языке звуковые характеристики неизобразительных слов являются не непосредственными обозначениями предметов, а лишь звуковыми признаками, выполняющими функцию внутренней дифференциации словесных образов. При звуковом разложении словесного образа полученные disjeeta membra[218] как таковые не обнаруживают ровно никакого сходства со свойствами называемого объекта. Только если достаточно однозначно задана характеристика целостного звучания слова, может произойти «раскрытие» его значения — явление, описанное еще древнеиндийскими теоретиками языка, которые поэтически сравнивали его с раскрытием цветочного бутона («sphota»)[219]. Действительно, встречаются такие внезапные ощущения, сходные с озарением, которые хорошо знакомы всякому, кто после долгого изучения вдруг начинает постигать иностранный язык; о них мог бы немало рассказать и психолог, наблюдающий языковые процессы сами по себе и у пациентов с внутренними нарушениями языковой деятельности. Однако при восприятии чужой речи мы обычно не отдаем себе отчета в подобных ощущениях. Мы, как правило, не замечаем наших внутренних «вспышек», следующих друг за другом; при высокой скорости речи все это должно напоминать нечто вроде пулеметной очереди в нашем сознании. Между тем это не слишком удачная аналогия для того, что происходит в действительности. Как же в таком случае обстоит дело? По моему опыту, при решении запутанных психофизических проблем целесообразно перед решающей атакой сделать несколько подготовительных кругов вокруг цели. Интересно, в частности, каково число слов, которые средний носитель языка должен без труда, с ходу распознавать в повседневном общении. Если это двух–, трех– или более сложные слова, то на помощь, естественно, приходит фактор слогового членения, о котором уже шла речь выше. Но как обстоит дело с односложными единицами, самостоятельными либо являющимися частью более крупных звучащих отрезков (даже и в последнем случае, если эти единицы осмыслены, их необходимо правильно вычленить) ? — 232 —
|