|
Разумеется, при этом вновь возникают проблемы, связанные с особым типом человеческого восприятия, — проблемы весьма почтенного возраста, волновавшие еще Платона и Аристотеля; в споре схоластов об универсалиях эти проблемы были возведены на такой высокий уровень философской абстракции, который вряд ли может быть достигнут и сегодня. В пользу это или во вред эмпирической науке? В двух словах на этот вопрос ответить нельзя. Если лингвисты и теоретики языка сегодня вновь ощущают в себе желание отвлечься от собственной сферы исследования и вторгнуться в столь высокую сферу, как проблема абстракции, то у них для этого есть и достаточно веские причины. Ведь тот, кто захочет в отличие от старых теоретиков обратить свои взоры от называемых объектов к словам, называющим их, к звуковым образованиям самим по себе, — тот приобретает новый шанс. Приобретает хотя бы потому, что эти образования не только опознаются воспринимающим субъектом, но и производятся им. Носитель языка поступает так потому, что его партнер способен отождествить каждое конкретное звуковое образование и отличить его от любого другого. Именно здесь и заключен великий шанс для тех, кто хотел бы заново взглянуть на проблему абстракций — как лингвист, применительно к звучанию слова, опираясь на достижения фонологии. Сенсуалистский подход (восходящий к Локку и далее, вслед за Беркли и Юмом, поддержанный Дж.Ст. Миллем) теперь, после критики Мейнонга и Гуссерля, по–видимому, должен быть окончательно отвергнут. Фонемы не могут быть «универсальными представлениями» уже потому, что психофизический аппарат не способен производить «универсальные образы» точно так же, как не способен это делать художник. Было бы анахронизмом (если не хуже) вновь начинать дискуссию, имея в основе подобные положения. Вообще следовало бы перенести акцент с теоретических рассуждений на использование современных методов исследования. Психология в настоящее время вполне осознала важность фактора постоянства восприятия человека и животных и способна подготовить для лингвистов–теоретиков (а также всех философов) новую фактическую базу. Даже определение Канта, во многих отношениях очень дальновидное, которому Гельмгольц обязан целым рядом своих блестящих достижений, в настоящее время подтвердилось лишь в некоторой части, а в остальном должно быть признано устаревшим. 6. Новый закон о постоянстве. Сравнение с вероятностными константами Когда искусный оратор произносит одно и то же слово с различными эмоциями, то изменению подвергается лишь мелодический облик этого слова, а совокупность его различительных признаков остается неизменной. Таким образом, в речевом общении наблюдается постоянство различительных признаков при изменчивости мелодического облика слов. С этим положением должен согласиться всякий, кто знаком с современными исследованиями механизмов восприятия. Сходные законы о постоянстве действуют и во многих других областях; например, постоянство размеров видимого объекта при изменении расстояния, постоянство цветовых характеристик видимого объекта при изменении освещения, а также и то, что мы сами обнаружили и экспериментально подтвердили в речевом общении: постоянство громкости звучащего текста при изменении расстояния (см. об этом выше). Остается лишь выяснить, Во–первых, исчерпывающим ли образом отражает новый закон о постоянстве те явления, которые мы имели в виду, говоря о противопоставлении мелодического облика и отдельных «примет» слов, и, Во–вторых, во всех ли отношениях постоянство «особых примет» сходно, например, с постоянством цветовой характеристики видимого объекта при изменении освещения. — 235 —
|