Теория языка

1. Смешанная система в индоевропейском языке. Существительные среднего рода в системе Вундта. Слишком широкое понятие падежа

Краткая формулировка, в которой Вундт воплотил результат сравнения индоевропейских языков, не встретила возражений со стороны современных ему лингвистов; Дельбрюк также не нашел в ней никаких достойных упоминания недостатков. Формулировка Вундта звучит приблизительно так: к локализующему классу относятся наглядные значения, другой класс образуют чисто понятийные значения, передаваемые падежом. Что касается вопроса об историческом приоритете наглядных падежей, то беспристрастный анализ отношений в индоевропейских языках препятствует тому, чтобы отдать предпочтение локалистической теории возникновения падежей. По количеству падежей греческая система стоит ближе к современности, чем латинская, но более богатые падежные системы, например в классической латыни или в еще большей мере в санскрите, согласно Вундту, уже содержат в себе многие черты падежных систем современных языков. Он пишет:

«Это привело к концепции, занимающей промежуточное положение между крайностями прежних теорий. Из восьми падежей санскрита три — номинатив, аккузатив и генитив (первый — падеж субъекта, второй — адвербиальное и третий — атрибутивное или адноминальное определение субъекта) — допускают исключительно логико–грамматическую трактовку. Четыре падежа — датив, локатив, аблатив и инструменталис (или социалис), — отвечая на вопросы куда?, где?, откуда? и чем?, могут считаться локализующими. Восьмому падежу — вокативу — как императиву в именной форме отводится особое место» (Wundt. Op. cit., S. 62).

Детали несущественны для целей нашего исследования. Если однажды признаны два класса, то с высоты птичьего полета не столь уж важно, относится ли датив как падеж более далекого объекта к первому классу или он остается во втором классе, тем более что историк, исследующий индоевропейские языки, в соответствии с общей и хорошо обоснованной концепцией обнаруживает сращение первоначально различных падежей, то есть синкретизм, и одновременно не может игнорировать противоположное явление дифференцирующего расщепления целого на многие части. Тот, кто постулирует расщепление для объяснения необыкновенного разнообразия падежей в кавказских языках[190], должен по крайней мере задаться вопросом, не было ли подобного явления и в истории индоевропейских языков, то есть не предшествовала ли обедняющей инволюции обогащающая эволюция.

Еще ни один из обоих «классов» не получил четкого определения или обозначения того, какие понятия он дифференцирует; «наглядный» и «понятийный» — это выражения, которые нельзя принять на веру. Тем не менее не искушенный в теории обычный носитель немецкого языка без труда поймет суть дела, пользуясь методом задавания вопросов, организующих падежи в наглядный класс, и, в частности, обратит внимание на то, что латинский пример типа Roman proficisci в любом случае следует перевести как nach Rom aufbrechen 'отправляться в Рим'. Передавая Roman defendere конструкцией, аналогичной латинской — Rom verteidingen 'защищать Рим', — и сопоставляя этот пример с предыдущим, нельзя не заметить различия: латинский аккузатив в первом случае трактуется по схеме локалистской теории, а во втором — иначе, а именно как немецкий аккузатив. Этим можно пока удовлетвориться, но если из предосторожности еще раз вглядеться в выделенные строки о санскрите, то окажется, что там датив отвечает на вопрос «куда?», а аккузатив совсем не представлен в локализующем классе. Первое положение не ошибка, ведь действительно есть «датив цели» («датив адресата»), второе же нуждается в исправлении в соответствии с современным уровнем знаний: аккузатив направления и в санскрите полностью не отсутствует. После этих отступлений возвращаемся к Вундту и в интерполированном ходе рассуждений отмечаем нечто, обещающее разгадку. Остроумие и широкая эрудиция Вундта направлены на хорошо известное явление, о котором он пишет: «С логической точки зрения этот факт кажется абсолютно необычным, а с психологической — он совершенно понятен» (Wundt. Vцlkerpsychologie.., S. 65). Постараемся не пропустить ничего из того, в чем может быть обнаружен признак «логической» группы падежей. То, на чем Вундт акцентирует внимание и чему приписывает психологическую ясность,—всего лишь факт индоевропейских языков: номинатив и аккузатив среднего рода звучат одинаково. Все же, если рассуждения Вундта справедливы, отметим тот существенный для дальнейшего изложения факт, что в индоевропейских языках особое место занимает событие, которое не только исходит от «действующих, одушевленных субъектов», но одновременно затрагивает другого участника, играющего роль партнера по действию. При сравнении двух предложений: Paul pflegt den Vater 'Пауль заботится об отце' и Paul trinkt (das) Wasser 'Пауль пьет воду' — современное языковое чутье улавливает определенное различие. В соответствии с привычным для нас ходом мыслей мы склонны интерпретировать его следующим образом: то, что происходит между Паулем и отцом,— это (по нашим привычным представлениям) действие двух партнеров, в котором роли могут поменяться, и тогда получится, что отец заботится о Пауле. То, что происходит между Паулем и водой, — это (по нашим привычным представлениям) тоже действие; но нам не придет в голову, что вода когда–либо выпьет Пауля. Это явная аномалия, которую можно было бы объяснить лишь метафорической манерой выражения.