Становление личности

Это особенно очевидно, когда мы размышляем о религиозной совести. Ска­зать, что человек совершает одни действия и воздерживается от других, потому что боится Божьего наказания, значило бы исказить переживания большинства религи­озных людей, совесть которых окрашена скорее любовью, чем страхом. Принятие та­кого жизненного пути требует дисциплины, милосердия, почтения, которые прини­маются религиозным человеком как жизненные обязательства. Если мы сталкиваемся у взрослого человека со страхом Божьего наказания как с единственным мотивом правильного поведения, можно быть уверенным, что перед нами детская совесть, случай задержки развития.

Совесть человека далеко не всегда имеет религиозный оттенок. И нерелигиозный человек может быть носителем высокой морали. Совесть лишь предполагает рефлексив­ную способность обращаться в конфликтных случаях к матрице ценностей, которые ощущаются человеком как его собственные. Я чувствую, что «мне следует» всякий раз, когда останавливаюсь, чтобы сделать выбор, который представляется мне ведущим по направлению к моему идеальному ^-образу. Обычно, когда я принимаю неадекватные решения, я ощущаю вину. Мучительное чувство вины редко сводимо у взрослого к стра­ху или переживанию наказания. Скорее, это чувство нарушенной ценности, недоволь­ство несоответствием идеальному образу Я.

Теория, которую я здесь предлагаю, полагает, что осознание долженствования предшествует осознанию обязательства, но в ходе этой трансформации происходят три важных изменения. 1. Внешние санкции уступают место внутренним. Это изменение адекватно объясняется процессами идентификации и интроекции, знакомыми по фрей­дистской и бихевиористской теориям. 2. Переживание запретов, страхов и долженство­вания уступает место переживанию предпочтений, самоуважения и обязательства. Это изменение происходит по мере развития образа Яш ценностных систем человека. 3. Спе­цифические привычки послушания уступают место общему самоуправлению, иначе го­воря, обширной схеме ценностей, которая задает направление поведению.

Если бы ранние запреты и идентификация с родителями были единственным источником совести, это определенно привело бы к увяданию совести со временем. Живучесть (и применимость) совести в условиях нового опыта обеспечивается зре­лым самоуправлением личности. Фактически, зрелая совесть говорит нам: «Если ты поступишь так, ты создашь свой стиль существования, а если так — ты нарушишь твой стиль существования». Это происходит по мере того, как центр тяжести переме­щается с родового на индивидуальное, с приспособительного на направленное ста­новление. Страх становится обязательством по мере того, как собственное развитие начинает перевешивать сиюминутное.