Становление личности

материей и энергией и признают тенденцию организма поддерживать четкую орга­низацию элементов в устойчивом состоянии. Таким образом, они подчеркивают ста­бильность, а не развитие, постоянство, а не изменение, «уменьшение неопределен­ности» (теория информации) и «кодирование» (когнитивная теория), а не творчество. Короче, они делают акцент на быт ии, а не на ст ановлении. Таким образом, большин­ство теорий личности являются биологизаторскими в том смысле, что они предпи­сывают личности только те две черты открытой системы, которые явно присутству­ют у всех живых организмов.

Однако есть два дополнительных критерия, иногда упоминаемых, но редко подчеркиваемых самими биологизаторами, и также пренебрегаемых большинством нынешних теорий личности.

Трансатлантическая перспектива

Прежде чем исследовать третий критерий, который привлекает внимание к тенденции открытых систем увеличивать степень своей упорядоченности, давайте взглянем на нашу нынешнюю теоретическую ситуацию в кросс-культурной перспек­тиве. В США нашу специфическую область исследований давно называют «поведен­ческой наукой» (ярлык, ныне прочно приклеенный к нам миллионами Форда). Смысловой оттенок этого термина предполагает, что мы занимаемся полузакрыты­ми системами. Уже по самому своему названию специалист поведенческой науки оказывается обязан изучать человека скорее в терминах поведения, чем в терми­нах переживаний, скорее в понятиях математического пространства и физическо­го времени, чем в понятиях экзистенциального пространства и времени; более с точки зрения реакций, чем с точки зрения программирования; более в терминах снижения напряжения, чем увеличения его; больше в понятиях реактивности, чем проактивности.

Теперь давайте на минутку перешагнем через наш культурный частокол и по­слушаем древнюю индийскую мудрость. Индусы говорят, что у большинства людей есть четыре центральных желания. До некоторой степени, хотя очень приблизитель­но, они соответствуют жизненным стадиям развития. Первое желание — удовольст -вие — условие, полностью широко признаваемое в наших западных теориях сниже­ния напряжения, подкрепления, либидо, потребностей. Второе желание — желание успеха — также полностью признается и изучается в наших исследованиях власти, статуса, лидерства, маскулинности и потребности в достижении. Третье желание — стремление выполнить свой долг и нести свою ответственность (Бисмарк, а не ин­дусы, сказал. «В этом мире мы находимся не для удовольствия, а для исполнения нашего проклятого долга»). Здесь наши западные исследования начинают увядать, за исключением нескольких бледных исследований связи родительских наказаний с развитием детской совести мы мало что можем предложить по «мотиву долга». Со­весть мы склонны рассматривать как реактивный ответ на интернализованное нака­зание, смешивая, таким образом, прошлые выученные «долженствования» с «обя­зательствами», участвующими в программировании нашего будущего12. Наконец, индусы говорят нам, что многим людям надоедают все эти три мотива, и они ин­тенсивно стремятся к такому уровню понимания философского или религиозного