Сознание как парадокс

Ещё структуралисты изучали субъективные переживания испы­туемых, когда они встречались с «неожиданным восприятием, проти­воречащим всему запасу прежних впечатлений» (например, восприя­тие ребёнком первого в своей жизни солнечного затмения). Такое восприятие, отмечает К. Г. Ланге, не находит доступа к нашему сознанию, служит причиной страха и ужаса. «Новое восприятие вызывает оста­новку, сопротивление в сознании: оно возбуждает группы представле­ний и чувств, быстро сменяющих друг друга, приводит душу в состоя­ние беспокойства и напряжения». К. Ланге приводит пример: слуга Ливингстона, поехавший с ним из Африки в Европу, не смог приспосо­биться к бесконечной водной глади океана, бросился в воду и утонул '. Даже одно только попадание в непривычную обстановку (мама уехала в командировку, а двухлетний сын впервые остался ночевать у бабуш­ки) может оказывать на маленьких детей травмирующее воздействие и вызывать у них заикание 2.

Экспериментальные исследования в этом направлении проводи­лись редко, но всё же можно встретить эксперименты, непосредствен­но связанные с внезапной сменой контекста. Неожиданность смены контекста вызывалась разными способами.

• Н. Р. Шенгер-Крестовникова впервые наблюдала действие обсужда­емого закона в 1916г. Она проводила опыты на собаках в лаборато­рии И. П. Павлова и описала феномен, позднее получивший назва­ние экспериментального невроза. (Напомню, что мы вправе гово­рить о работе сознания у животных. В соответствии с ранее принятым

' Ланге К. Г. Об апперцепции. // Приложение к «Циркуляру по Варшавскому учебному округу», 1905, 1-9, с. 9-15.

2Kypшeв В. А. Заикание. М., 1973, с. 50 и др.

329

нами определением, если у них есть психика, то присутствует и со­знание). Опишем суть эксперимента. На первом этапе животному предъявляют круг, и если в ответ на предъявление оно совершает определенное действие, то получает положительное подкрепление: ему дают пищу или перестают бить током и т. п. Если же предъявля­ется не круг, а эллипс, то что бы животное ни делало, его действия не подкрепляются (или — в другом варианте — для получения под­крепления оно должно совершить также определенное, но другое действие). Животное обучается дифференцировать, как говорят в школе Павлова, предъявляемые раздражители и вести себя так, что­бы получать подкрепление. На следующем этапе экспериментатор начинает уменьшать различие между кругом и эллипсом: округлять эллипс и слегка сдавливать круг. Собаке приходится прилагать всё больше усилий для дифференцирования предъявляемых фигур, ибо по мере их деформации различение становится всё более трудным. Уже сам экспериментатор, чтобы отличить эллипс от круга, вынуж­ден делать карандашные пометки на обратной стороне этих фигур... В конце концов наступает третий этап — собака перестает разли­чать предъявляемые стимулы. Вот тогда-то у нее и возникает экспе­риментальный невроз — выработанные условные рефлексы нару­шаются: она может начать кусаться или, наоборот, стать вялой; мо­жет скулить или лаять; может отказаться от пищи; застыть на месте; забраться под стол; лизать руки экспериментатору — в общем, про­являть то, что называется расстройством поведения или «срывом высшей нервной деятельности» '. Подобные «экспериментальные неврозы» возникают только после участия животных в экспери­менте на первых двух этапах. Если же сразу начинать вырабаты­вать условный рефлекс с неразличимых стимулов, то никакого расстройства поведения наблюдаться не будет. Поэтому наруше­ния в поведении животного при экспериментальном неврозе мож­но трактовать как следствие смены контекста — в данном случае как следствие обманутого ожидания зависимости подкрепления от собственных действий по различению стимулов. А в итоге у собаки наблюдаются растерянность и, рискну сказать, непонима­ние ситуации — она не может найти адекватный способ дей­ствий, обычные для нее программы поведения нарушаются. Спо­собность к переинтерпретации ситуации у собак, видимо, не слиш­ком высока.