|
• Г. Гарфинкель создал, как он объявил, особый тип эксперимента, названный им этнометодологическим. Суть эксперимента — в неожиданном нарушении общепринятого и нормального хода событий, что приводит, по его утверждению, к возникновению «чувства смущения, неуверенности, внутреннего конфликта, психосоциальной изоляции, острой и непонятной тревоги»'. Например, в ходе обычного разговора экспериментатор начинает приближать свое лицо к лицу ничего не подозревающего собеседника. Сначала партнёр испытывает смущение, отодвигается. Но, в конце концов, интерпретирует ситуацию понятным для себя способом, воспринимая действия экспериментатора либо как действия психически больного, либо как действия, имеющие прямую сексуальную направленность. Типичная реакция испытуемого: «Ты что, ненормальный?». • Основатели нейролингвистического программирования среди эффективных приемов психологического воздействия выделяют такой: неожиданное прерывание автоматического действия (шаблона). Часто используемый в их работах пример — прерванное рукопожатие. Экспериментатор протягивает испытуемому руку для рукопожатия. Тот, в соответствии с имеющимся шаблоном поведения, охотно отвечает тем же. В ответ экспериментатор обхватывает его запястье левой рукой и внезапно приподнимает протянутую для рукопожатия руку вверх. В течение короткого времени (не больше 10 секунд) испытуемый оказывается без программы действий. В этот момент он легко поддается разнообразным внушениям экспериментатора. Например, возможно такое: «Дайте вашей руке медленно опуститься, но не быстрее, чем вы впадёте в глубокий транс» 2. • Изменение контекста применяется как психотерапевтический приём. Ф. Зимбардо, например, утверждает, что одно лишь использование ' Garfmkel H. Studies in ethnomethodology. New Jersey, 1967, p. 55. 2 Трансформация личности: нейролингвистическое программирование. Одесса, 1995, с.271-273. 332 неожиданных костюмов и масок, разыгрывание чужой роли и говорение чужим голосом способствует излечению от застенчивости '. Известный актёр И. В. Певцов преодолевал на сцене собственное заикание, внушая себе, что на сцене действует не он, а персонаж пьесы, который не заикается 2. Где-то я читал, что шокирующее влияние неожиданного изменения контекста способно даже излечивать от пьянства. В комнате, где пьяница спал после излишнего возлияния, специально сделанные макеты всех вещей прикреплялись к потолку. Это настолько противоречило привычному контексту, что проснувшийся утром человек мог дать себе зарок более не прикасаться к алкоголю. — 282 —
|