• Типичным противоречием в экспериментальных исследованиях когнитивного диссонанса было противоречие между знанием «я — хороший» и «я могу показаться другим плохим, так как я ответственен за плохой поступок». Например, экспериментатор под благовидным предлогом просит испытуемого солгать другому испытуемому («подставному», обычно на самом деле помощнику экспериментатора) или совершить иной поступок, противоречащий их убеждениям или желаниям: проявить не оправданную ситуацией агрессию, отказаться от еды или питья в состоянии голода или жажды и т. п. Результат: после совершения такого поступка человек находит дополнительное оправдание собственному деянию, даже не отдавая себе отчёт в поиске оправдания, Пример: классический эксперимент Л. Фестингера, выполненный им совместно с Дж. Карлсмит. Студенты в течение часа должны были (основное задание) закручивать длинный ряд гаек на четверть оборота ключа каждую, а затем, вернувшись к началу ряда, проделать эту же процедуру ещё раз, затем — ещё раз и т. д. По окончании экспериментатор убеждал каждого студента в научных целях и за дополнительную плату расписать выполненную работу как чрезвычайно интересную и приятную молодой женщине, якобы ожидающей своей очереди на участие в эксперименте. Одни студенты получили за эту ложь двадцать долларов, другие — только доллар. Затем все студенты отвечали на вопросы о том, как им понравилось основное задание. Те, кто получил за ложь двадцать долларов, оценили его как скучное (оно и было скучным). Те же студенты, которые не смогли сгладить внутреннее неудовольствие от собственной лжи хотя бы наличием достаточного денежного вознаграждения, были склонны неосознанно изменить своё впечатление от работы. Студенты, получившие за ложь доллар, оценили работу как доставившую им удовольствие! А отсюда уже как бы следовало, что они на самом деле не так уж и сильно солгали. 324 • В исследовании Ф. Зимбардо экспериментатор рассказывал солдатам о новых требованиях к армии, о необходимости готовить себя к трудным испытаниям, об альтернативных источниках пищи для выживания в экстремальных условиях и предлагал добровольно, в целях тренировки, съесть несколько жареных кузнечиков. В одной группе экспериментатор вёл себя так, чтобы понравиться солдатам: был вежлив, доброжелателен и пр. («привлекательный» лектор). В другой группе он разговаривал холодно, раздражённо, грубо обрывал ассистента и другими подобными способами вызывал неприязнь аудитории («неприятный» лектор). Примерно половина испытуемых и в той, и в другой группах согласились съесть кузнечиков. Дважды — за несколько дней до эксперимента и спустя некоторое время после поедания кузнечиков — измерялась привлекательность 10 видов пищи, включая упомянутых кузнечиков. Оказалось: только 5% испытуемых, согласившихся на просьбу «привлекательного» лектора, оценили жареных кузнечиков как более вкусных, чем они оценивали до эксперимента; в группе, перед которой выступал «неприятный» лектор, вкус кузнечиков «улучшился» у 55% испытуемых. Интерпретация опирается на представление, что участник эксперимента должен был объяснить самому себе, зачем съел еду, которая ему заведомо не нравится. Он не был обязан её есть — половина участников отказалась, и это не привело ни к каким отрицательным последствиям. Зачем же съел? В одном случае было подставлено достаточное оправдание, которое у многих снимало противоречие: хороший человек попросил, а чего не сделаешь ради хорошего человека! Но зачем съел, если попросил нехороший человек? Неосознаваемая работа сознания подготавливает ответ по крайней мере для некоторых испытуемых: съел, потому что кузнечик на самом деле вкуснее, чем я думал. Вот это изменение вкусовой оценки и является, по мнению исследователей, проявлением сглаживания когнитивного диссонанса. Стоит обратить внимание: оценка того, насколько вкусна пища, осознаётся непосредственно и обычно (за исключением дегустаторов и гурманов) осуществляется без какой-либо специальной деятельности сознания. Тем не менее, для того чтобы избавиться от противоречия, происходит изменение этой субъективно очевидной оценки!1 — 276 —
|