|
нервной деятельности к психологии может быть сравнено с отношением биохимии (а не химии) к биологии. Павловское учение о высшей нервной деятельности принад- лежит к числу тех пограничных научных дисциплин, лежащих на стыке двух наук и образующих переход между ними, которые играют ведущую роль в современной системе научного знания. Роль учения о высшей нервной деятельности особенно велика, поскольку здесь идет речь о переходе от материальных физиологических процессов к психическим, между которыми дуалистическое мировоззрение создает разрыв, пропасть. Свое учение о высшей нервной деятельности, разработанное на животных, И.П. Павлов существенно расширил применительно к человеку своей мыслью о второй сигнальной системе действительности, взаимодействующей с первой и дейст- вующей по тем же физиологическим законам, что и она. Введение в учение о высшей нервной деятельности второй сигнальной системы имеет существенное, можно сказать, принципиальное значение, потому что оно намечает программу физиологического объяснения сознания человека как продукта общественной жизни в его специфических особенностях. Для второй сигнальной системы решающим является то, что раздражителем в ней является слово - средство общения, носитель абстракции и обобщения, реальность мысли. Вместе с тем вторая сигнальная система, как и первая, - это не система внешних явлений, служащих раздражителями, а система рефлекторных связей в их физиологическом выражении; вторая сигнальная система - это не язык, не речь и не мышление, а принцип корковой деятельности, образующий физиологическую основу для их объяснения. Вторая сигнальная система - это не язык, не слово как таковое, как единица языка, а та система связей и реакций, которые образуются на слово как раздражитель. Конкретное фактическое содержание понятия о второй сигнальной системе заключается прежде всего в экспериментальном доказательстве того, что слово, как произносимое человеком, так и воздействующее на него и им воспринимаемое, прочно <заземлено> во всей органической жизнедеятельности чело- века. Слово, произносимое человеком, имеет своим <базальным компонентом> рече- двигательные кинестезии, условно-рефлекторно связанные со всей деятельностью коры. Слово, видимое и слышимое, воспринимаемое человеком, является для него реальным раздражителем, способным при некоторых условиях стать более сильным, чем раздражитель <первосигнальный>. Этот факт, установленный физиологическим исследованием, имеет фундаментальное значение для понимания всей психологии — 223 —
|