Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории

123

Динамика сознания ребенка, выражающаяся в изменении его мотивации, приводит к тому, что одни мотивы теряют свою по­будительную силу, на смену им приходят новые мотивы, а это, в свою очередь, приводит к переосмыслению прежних действий, смене ведущих видов деятельности, и, в конечном итоге, к переходу на новые стадии. Такова, согласно Леонтьеву, общая картина и закономерность психического развития.

Идея развития деятельности ребенка как основания форми­рования его сознания реализуется Леонтьевым и при психо­логическом анализе детской игры как ведущей деятельности дошкольника [65]. На примере игры автор анализирует соот­ношения личностного смысла и значения в деятельности, вскрывает их диалектику.

Серьезное внимание в годы войны уделялось освещению вопросов истории психологии и прежде всего отечественной психологической мысли. Интерес к своим корням и традици­ям при решении сложных теоретических и практических за­дач, с одной стороны, отражал общие патриотические чувства, переживаемые советскими людьми в годы Отечественной вой­ны, с другой, являлся одним из важных условий активизации человеческого потенциала. Апелляция к историческому про­шлому науки была также призвана консолидировать научное сообщество. К вопросам истории психологической мысли в это время обращаются многие известные ученые: Ананьев, Костюк, Рыбников, Смирнов, Теплов и другие. Характерно то, что вто­рая сессия АПН РСФСР (состоявшая 20-21 ноября 1944 г.) была специально посвящена самобытности и оригинальности рус­ской психологии и педагогики. На ней наряду с докладами педагогов были заслушаны выступления психологов: Ананье­ва «Русская национальная психология и ее роль в мировой психологической науке», Рыбникова «Новаторские тенденции русской детской и педагогической психологии и их отраже­ние за рубежом».

В тематике историко-психологических работ ведущее мес­то занимал анализ научного творчества российских ученых — философов, педагогов, психологов, общественных деятелей : К.Д. Ушинского [3; 13; 58; 59; 90], И.М.Сеченова [44; 46; 52; 121], Л.Н.Толстого, А.И.Герцена, А.И.Галича [35] и др.

Знаменательно, что в один из самых тяжелых военных го­дов (1942) осуществляется переиздание книги Сеченова «Эле­менты мысли», а в стенах Московского университета обсужда-

124

ются вопросы о значении русской физиологической школы в мировой науке.

Наряду с исследованиями истории отечественной психоло­гической мысли по прежнему сохранялся интерес и к истории зарубежной психологии. Особенно актуальным представлялось критическое рассмотрение работ психологов фашистской Гер­мании. Предметом анализа выступили расистские по своему содержанию идеи Эриха Иенша — «фюрера немецкой психо­логии» [134, с. 66], В.Фишеля, Бутерзака, Кро, Ленца и других [148]. Острой критике подвергается типологическая концеп­ция Иенша, призванная, по мнению Теплова, объяснить и оп­равдать претензии гитлеровских идеологов на превосходство арийской расы, доминирование животного начала над челове­ческим, инстинкта над разумом. Практический смысл указан­ных психологических подходов заключается в деинтеллекту-ализации человека: «Научить не думать — вот что обосновы­вает фашистская педагогическая психология. Уничтожить и подчинить себе всех, кто думает...» [148, с. 33].