Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории

В соответствии с идеями Вундта, Челпанов считал предме­том психологии субъективные состояния сознания человека, что качественно отличает ее от физиологии головного мозга. При­знание этого исходного, базисного положения оценивалось как важнейшая предпосылка создания психологии как самостоя­тельной науки: «Разве если кто-нибудь говорит, что психоло­гии как особой науки нет и что она собственно всецело исчер­пывается физиологией мозга, то это не значит понимать пси­хические явления материально ?» [там же, с. 7]. Материалистические тенденции в понимании психического рассматривались лишь в их вульгарно-материалистической форме, отсюда острота утверждений о противоположности, принципиальном различии «мира психического» и «мира

34

физического».

Соответственно, главным методом исследования психических явлений, как имманентного внутреннего мира («внутреннего опыта») субъекта, может быть только интроспекция. Более того, она является и условием психологического познания других людей. Как утверждал Челпанов, только сам человек, непосред­ственно пережив те или иные психические явления, может по­средством апелляции к своим состояниям и испытанным ра­нее чувствам воспринять аналогичные переживания у друго­го человека, адекватно интерпретировать их и понять. Этот процесс опосредованного восприятия внешних для человека событий через призму его собственного внутреннего опыта ха­рактеризуется как процесс умозаключения, а не непосред­ственного наблюдения: «следовательно, необходимо мне само­му пережить хоть раз то, что переживает другой человек, для того, чтобы судить о его душевном состоянии» [там же, с. 97]. Отсюда делается вывод, что «психология не была бы возмож­на, если бы не было самонаблюдения» [там же].

Противоречивость эмпирической психологии особенно ярко проявляется в отношении к эксперименту и оценке его мес­та в психологии. С одной стороны, Челпанов как основатель психологического института в Москве (1912), ставшего одним из центров экспериментальных исследований в нашей стра­не в тот период времени, автор ряда статей по вопросам пси­хологического эксперимента и книги «Введение в экспери­ментальную психологию» (1915), объективно способствовал распространению экспериментального метода. С другой сто­роны, в оценке его как метода исследования психических явлений, Челпанов являлся последовательным сторонником Вундта и поэтому рассматривал эксперимент лишь как усло­вие улучшения интроспекции, доказывал, что значение экс­периментального метода в психологии незначительно и не с ним связано ее дальнейшее развитие. «Современное положе­ние эксперимента таково, — писал Челпанов, — что он не только не имеет решающего значения, а не составляет главной основы психологии» [49, с. 14]. Этот подход качественно отли­чается от сеченовского, рассматривающего объективные методы исследования психики в качестве важнейшей предпосылки обретения психологией статуса точной, научной дисциплины.