Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории

Таким образом, понимание знания как «веры в высшей сте­пени ее основательности» [30, с. 103] и, соответственно, само­откровения духа — в качестве единственного опытного источ­ника получения непосредственного знания о душевной жиз­ни, позволяет представителям духовной психологии прийти к выводу о возможности точного опытного познания душевных явлений не только так называемыми объективными методами, но и методами интроспекции.

5. Признание наличия свободы воли у человека при ориги­нальной трактовке самого понятия «свобода воли». Как пишет В.И.Несмелов «действительная свобода человеческой воли рас­крывается лишь в той мере, в какой человек может хотеть не делать того, чего он хочет» [30, с. 157]. И далее: »Воля может себя самое подчинить определенному правилу жизни, и в этом подчинении воли общему правилу жизни заключается вся ее свобода. Хотеть чего-нибудь и иметь возможность исполнить хотение свое и все-таки не сделать того, чего хочешь, во имя признанного правила жизни — это высочайшая мыслимая степень развития свободы воли» [там же, с, 177].

В соответствии с этими исходными положениями, имеющи­ми определенные вариации во взглядах разных представите­лей русской религиозно-философской психологии, и развора­чивается теоретико-методологическое и проблемологическое пространство занимаемое психологическими учениями, разви­вающимися в русле святоотеческих традиций.В качестве при­мера охарактеризуем систему психологических взглядов Фран­ка, получившую название «философская психология» и вобрав­шую в себя наиболее типичные особенности русской духовной психологии [46].

41

Франк, поставивший своей задачей «содействовать ... восста­новлению прав психологии в старом, буквальном и точном зна­чении этого слова» [там же, с. III], считал, что современная ему псих-ология в большинстве случаев есть не учение о душе, как определенной сфере некоторой внутренней реальности, отделя­ющейся и противостоящей чувственно-предметному миру при­роды, а является физиологией или учением »о закономернос­тях так называемых «душевных явлений», оторванных от их внутренней почвы и рассматриваемых как явления внешнего предметного мира» [там же, 3]. В силу этого «три четверти так называемой эмпирической психологии и еще большая часть так называемой «экспериментальной» психологии есть нечистая психология, а либо психо-физика и психо-физиология, либо же ... исследование явлений хотя и не физических, но вместе с тем и не психических» [там же, 3].