|
Открытость. Для С. Л. Рубинштейна психология была не занятием для людей узкого круга, а местом встречи специалистов самых разных профессий, которые совместными усилиями могут сдвинуть с места решение проблем психологии. «Заседания ученого совета, - вспоминал ученик Рубинштейна М. Г. Ярошевский, - стали под председательством Сергея Леонидовича настоящим праздником мысли. На них кроме психологов приходили физиологи (в частности, Н. А. Бернштейн), филологи, представители других специальностей. Помню среди участников этих заседаний знаменитого кинорежиссера С. М. Эйзенштейна, генерала-лейтенанта, дипломата и писателя А. А. Игнатьева, языковеда В. В. Виноградова» (Ярошевский, 1989, с. 288). Этот вектор, хотя может быть еще недостаточно, наблюдается и современном познании. Ширится число исследований междисциплинарных и межотраслевых (в рамках самой психологии). Ученые вслед за С. Л. Рубинштейном пришли к убеждению, что психологические феномены столь разноплановы, что полноценное их исследование в рамках узких специальных дисциплин неоправданно. Открытость смежным областям знания, диалогичность, многосторонность становятся ориентирами для современных исследователей. Такой подход, если он не превращается в совместную работу разносторонних дилетантов, позволяет при глубине проработки предмета (погружении в него) сохранить видение его места в системе единого бытия. Важен и иной аспект открытости - открытость международная. С. Л. Рубинштейн всеми мерами (в силу объективных возможностей) старался сохранить интегрированность отечественной психологии с психологией мировой, которая планомерно административно разрушалась с начала 1930-х годов. Обоюдная открытость, равноправное сотрудничество мировой и отечественной психологии остается актуальной и по-прежнему нерешенной задачей до сих пор. Преемственность. При том что С. Л. Рубинштейном была проделана титаническая работа по созданию новой психологии, которая бы отражала его диалектичное видение бытия, она крепко впаяна в историю развития психологической науки. Выстраивая будущее, он не отрывал его от прошлого, не противопоставлял друг другу «старое» и «новое». Это позволило выстроить новое в целостную транспективу становления психологического знания, понять его как закономерный этап в развитии науки, семена которого были брошены задолго до того, как стали видны всходы. Психологическое знание предстало плодом усилий всей мировой культуры, где несчетное число деятелей внесли вклад в понимание ее предмета хотя бы и тем, что обследовали тупиковые пути познания. При этом история психологии не рассматривалась как всепринятие, плюрализм идей. С. Л. Рубинштейн их пересматривает, переоценивает, выстраивая четкую иерархию приоритетов, показывая нам тем самым тот способ мышления, который необходимо применить для выстраивания постнеклассической психологии. Как для своего творчества, так и для психологии в целом он твердо знал, как важно выделить, кто является ориентиром: «У каждого человека свой Пантеон. В моем: Спиноза и Маркс, Рембрандт и Бетховен» (Рубинштейн, 1989а, с. 420). — 75 —
|