|
Сошлемся на интересный опыт работы в средней школе ученого М. М. Бахтина. В 1944—1945 гг. он преподавал русский язык в VII—X классах. Тогда же им была написана статья «Вопросы стилистики на уроках русского языка в средней школе», публикация которой состоялась совсем недавно (1996. Т. 5. См. также комментарий к статье). Небольшая по объему статья посвящена вопросам стилистической грамматики. Автор показывает на ярких примерах, взятых из произведений Пушкина и Гоголя, что каждая грамматическая форма является одновременно и средством изображения. «Поэтому каждую такую форму можно и должно осветить с точки зрения заложенных в ней изобразительных и выразительных возможностей, т. е. осветить и оценить стилистически» (С. 142). Стилистическое и смысловое освещение параллельных и заменяющих синтаксических форм совершенно необходимо там, «где говорящий и пишущий имеет возможность выбора между двумя или несколькими грамматически равно правильными синтаксическими формами. Выбор в этих случаях определяется уже не грамматическими, а чисто стилистическими соображениями, т. е. изобразительной и выразительной эффективностью данных форм» (там же. С. 192). Приведем в качестве примера лишь одно из тех классических предложений, которые Бахтин использовал в своей работе: Печален я: со мною друга нет. А. С. Пушкин. После доведения предложения до слуха учащихся, до их непосредственного художественного восприятия, учитель дает варианты, с помощью которых анализируются средства достижения художественного эффекта и выразительности поэтом. Печален я, так как со мною друга нет. Существенно, что такой анализ и оценку проводят сами ученики. Поскольку такая работа в школе не ведется, то с началом введения грамматики в VII классе дети утрачивают свою хотя и пеструю, и бесстильную, но выразительную и смелую лексику, а к X классу начинают писать литературно-книжным, штампованным, безо?бразным языком. Бахтин намечает пути такого преподавания, с помощью которого можно и нужно «вывести учеников из тупиков книжности на дорогу грамотного, культурного и вместе с тем живого, смелого, творческого языка жизни. Обезличенный, отвлеченно-книжный язык — тем более наивно щеголяющий своей книжностью — признак полуобразования» (С. 155—156). Оказывается, что предмет его преподавания и исследования — бессоюзные предложения — сильное оружие борьбы с обезличенным книжным языком. В них «свободнее всего проявляется индивидуальное лицо говорящего, отчетливее всего звучит живая интонация» (там же). Казалось бы, мелочь, но помогающая процессу рождения языковой индивидуальности ученика. А что может быть дороже этого? — 40 —
|