|
Э. Эриксон о старости. В последней, восьмой, стадии жизни (поздняя зрелость, или старость) человек выбирает между эго-интеграцией (цело-стностью) и отчаянием (безысходностью). Ощущение интеграции эго, которое вбирает в себя приятие человеком уникального жизненного цикла с его историей побед и поражений, поддерживает ощущение порядка и значительности в личной жизни и в мире вокруг. Вместе с ощущением интеграции и целостности эго приходит осознание ценности другого об-раза жизни, даже совершенно отличного. Интеграция несет с собой пер-спективу - способность видеть человеческую жизнь в единстве и понима-ние человеческих проблем. В старости эгоинтеграция воплощается в такой добродетели, как мудрость. «Не каждый человек создает собственную мудрость. Для большинства суть ее составляет традиция, - считает Э. Эриксон. - Мудрость представляет обособленный интерес к жизни са-мой по себе перед лицом смерти». Мудрость придает аккумулированному человеческому опыту и знанию новую целостность. Люди, развившие в себе мудрость, становятся образцами интегрирования и совершенства. Они дают вдохновляющий пример для молодежи, ведущей сходный образ жиз-ни и живущей их идеалами. Чувство интеграции может также облегчить ощущение беспомощности и зависимости, характерное для преклонного возраста. Если человек не соответствует своей самооценке, то очень вероятно погружение его в отчаяние, и ему будет казаться, что времени слишком
Здесь важно отметить, что модель старости эволюционирует по мере того, как удлиняется жизнь человека, и изменяются параметры старения. Кризис поздней зрелости Кризис поздней зрелости, или старости, связан с тем, что у человека не остается времени, чтобы испытать иные пути, ведущие к эго-интеграции. Это, по мнению К. Г. Юнга, происходит оттого, что мало кто из людей умеет жить: «Искусство жить является самым важным и самым редким из всех искусств - исчерпать всю чашу красоты, кому это удавалось? Так что для большинства людей слишком многое остается непережитым... и, та-ким образом, они переступают через порог старости с неудовлетворенны-ми притязаниями, которые невольно заставляют их смотреть назад». Однако если цель не сзади, а там, где ей и следует быть - впереди, то для пожилого человека это не что иное, как смерть и подготовка к ней. Для того, чтобы эта цель стала осмысленной, а не ужасающей, нужна вера, по большей части утраченная образованными людьми. И тогда возникает проблема старости: «Врачевателю души пожилой человек, не способный расстаться с жизнью, кажется таким же слабым и больным, как и юноша, который не в состоянии ее построить. И в самом деле, как в том, так и в другом случае речь идет об одной и той же детской жадности, о том же самом страхе, об одном и том же упрямстве и своеволии. Как врач я убеж-ден, что, так сказать, гигиеничнее видеть в смерти цель, к которой нужно стремиться, и что сопротивление этому является чем-то нездоровым и не-нормальным, потому что оно делает вторую половину жизни бесцель-ной... С психотерапевтической точки зрения было бы лучше, если бы мы могли думать, что смерть - это всего лишь переходный период, часть не-известного и долгого процесса жизни». — 36 —
|