|
Поистине загадка нашего времени: как это вседозволяющее окружение, где родительский авторитет практически устраняется и не позволяет себе навязывать запреты детским побуждениям, вызывает тем не менее у современных детей сильнейший Эдипов комплекс и страх перед Супер-Эго. Ненависть к любому авторитету не утихает, пожалуй, напротив, она как бы вырвалась наружу из-за ограды прежних запретов и выражается у нынешних подростков значительно ярче, чем раньше, а фантазии о жестком и строгом Супер-Эго, представленном образами родителей, школы, полиции, государства или любой другой власти, угрожают свергнуть все и всяческие общественные устои. На самом деле именно ослабленная власть Супер-Эго и его представителей в обществе снимает ограничения с агрессивных импульсов младенческой стадии: садистско-разрушительных импульсов оральной фазы, духа противоречия и агрессивного размазывания грязи на анальном уровне и на нарциссическом уровне – маниакальных форм самоутверждения, лишенного всякого уважения или внимания к чувствам и страданиям других. Как раз слабость отца и его невнимание к потребности мальчика к идентификации с мужской Силой, его неспособность помочь ребенку превратить предгенитальные тревоги и агрессию в зрелые формы самовыражения побуждают мальчика регрессировать к области младенческих ощущений, к инфантилизму. Поскольку предгенитальные фиксации его не преодолены во время и в ходе отождествления с мужским образом, мальчик остается, так сказать, все еще на детском уровне, мучимый все теми же предгенитальными конфликтами. Итак, мы видим, что в патриархальных ситуациях Эдипова комплекса проецируются многие аспекты ранних фаз развития, многие характерные черты как детства всего человечества, так и детства отдельного индивида.* Таким образом, соперничество с отцом во время формирования Эдипова комплекса сохраняет многие аспекты оральной агрессии и духа противоречия анального периода, рождая у ребенка всяческие фантазии – то это страшный людоедский монстр (Ваал, Гог и Магог), готовый съесть мальчика, то какая-нибудь мрачная фигура (скажем, хирург, ученый, еврей) с ножом наготове, чтобы его кастрировать, или сам отец, который старается его унизить, запятнать, и много еще других образов, в зависимости от того, что сильнее зафиксировалось в период младенчества. * См.: Джордж Франкл. Общественная история бессознательного. Опен Гейт Пресс, 1989. Мы можем уверенно говорить о наличии в Эдиповом комплексе психотического компонента, угрожающего подавить Эго, поэтому можно только поражаться, какими сложнейшими путями и непомерными усилиями старается человеческий разум защитить себя от всех опасностей младенческих фантазий. Мы пытаемся манипулировать этими образами, превратить их агрессивные и угрожающие аспекты в более добрые и любящие с тем, чтобы трансформировать наши собственные агрессивные и враждебные импульсы в чувства любви, участия и симпатии. Для этого мы часто принимаем на себя личину покорности, благодарности, возвышая фигуру отца, уверяя его в том, что он всемогущ, вымаливая его прощение. Эти процессы можно до некоторой степени сравнить с биологической обратной связью, при помощи которой мы можем контролировать свои эмоции и ощущения. В этом отношении господство над образами Супер-Эго есть попытка преодолеть собственные побуждения. — 94 —
|