Метод наблюдения и беседы в психологии

367

ведение может быть примером только одного из них. Нельзя также утверждать, что каждое определенное нарушение на контактной границе, каждое нарушение равновесия в поле, объединяющем организм и среду, создаст невроз или свиде­тельствует о невротическом паттерне.

Ситуации, в которых это имеет место, в психиатрии на­зывают травматическими неврозами, Травматические неврозы являются по существу защитными паттернами, возникающи­ми при попытке индивида справиться с вызвавшим сильный страх внедрением общества или столкновением со средой, Например, если родители заперли двухлетнего ребенка в тем­ном клозете на всю ночь, он испытывает почти невыносимое напряжение. Он оказывается ничем, даже менее чем ничем: объектом манипулирования, лишенным собственных прав и собственных возможностей. «Его» уже нет, есть только «они» и то, что «они» могут сделать. Защищаясь от этой ситуации, ребенок может создать устойчивые, неподдающиеся измене­ниям паттерны поведения, которые могут сохраняться долгое время после того, как опасность миновала, Они порождены травмой, но продолжают действовать и тогда, когда сама травма перестала существовать.

Но как правило нарушение контактной границы, лежа­щее в основе невроза, менее драматично. Это изводящие, хро­нические, повседневные вмешательства в процессы развития, процессы познания и принятия себя, благодаря которым мы достигаем способности опираться на себя (self-support) и зре­лости. Какую бы форму ни принимали эти вмешательства и прерывания развития/ они приводят к возникновению про­должительного замешательства и трудностей в различении между собой и другими,

?

Интроекция

Наш рост обеспечивается способностью различения, ко­торая сама является функцией границы между «я* и другим. Мы что-то берем из среды и что-то ей возвращаем. Мы при­нимаем или отвергаем то, что среда может нам предложить. Но мы можем расти, только если в процессе принятия в себя мы полностью перевариваем и тщательно ассимилируем то, что получили. То, что мы реально ассимилировали, становит­ся нашим собственным, так что мы можем делать с этим вес, что нам угодно. Мы можем сохранить это для себя или отдать

368

в новой форме, приобретенной благодаря ассимиляции. Если же мы проглотили нечто, не разжевав, приняли без различе­ния, — оно становится чужеродным телом, загнездившимся в нас паразитом. Хотя оно может казаться нашей частью, на самом деле это не так, оно остается частью среды.

Физический процесс роста посредством ассимиляции, — т.е. разрушения и переваривания, — легко наблюдать. Пища, которую мы получаем, требует не проглатывания целиком, а пережевывания (что начинает процесс ее разрушения) и пе­реваривания (что продолжает процесс дальнейшего превра­щения пищи в химические частицы, которые организм мо­жет использовать). Физическая пища, хорошо переваренная и ассимилированная, становится частью нас самих, превраща­ется в кости, мышцы и кровь. Но пища, которую мы глотаем целиком, которую мы заталкиваем в себя не потому, что мы ее хотим, а потому что нас заставили ее есть, тяжестью ло­жится на желудок. Она создает нам неудобства, мы хотели бы выбросить ее из себя, освободиться от нее. Если мы не делаем этого, если мы подавляем свой дискомфорт, свою тошноту и желание избавиться от этой пищи, мы можем в конце концов все же ухитриться ее переварить, — или она нас отравляет.