|
понимал и говорил, что мышление — это не рефлекс, это другой случай. Правда, за ним остались (из песни слова не выкинешь) рефлексы цели и свободы и характеристика художников как типов с преобладанием первой сигнальной системы, т. е. близких к животному типу (?!). Видимо, И. П. Павлову для дальнейшего развития исследований высшей нервной деятельности человека понадобилась психологическая наука, и он ее искал не в обещанной новой марксистской психологии (она ведь еще только должна была быть построена), а в той психологии, которая ему была известна и к которой он относился с уважением. Культурной закваски, данной этому институту Г. И. Челпановым, Г. Г. Шпетом, Л. С. Выготским, А. Р. Лурия, Н. А. Бернштейном, да и самим А. Н. Леонтьевым, хватило на многие десятилетия. В первые годы советской власти многие искренне хотели преобразовать научные направления, где они работали, на основе философии марксизма, диалектического и исторического материализма. Эта основа была в те годы весьма интеллигентной и не походила на постыдный катехизис IV главы "Краткого курса истории ВКП(б)". Это написанное И. Сталиным изложение основ учения К. Маркса отбило вкус к философии не у одного поколения в СССР. И тем не менее, все психологические дисциплины — и реактология, и психоанализ, и педология, и психотехника, и социальная психология тех лет ведь не только объявляли себя марксистскими. Они искали новые пути, ориентировались на практику новой социальной жизни и находили это новое, слишком многое из которого, к несчастью, нами утрачено. Конечно, были и наивные связки психологии и марксизма. Нужно было быть Л. С. Выготским, чтобы сказать, что он "не хочет получать марксизм на дармовщинку, скроив пару удобных цитат". Но ведь был и плюрализм. После развернувшейся борьбы с "меньшевиствующим идеализмом", а затем, после выхода "Краткого курса" и после весьма жестоких и предметных уроков многие стали "марксистами на дармовщинку". Марксизм перестал быть интеллектуальным и научным. И здесь нужна была интеллигентность ученых, чтобы не трансформировать дискуссию в политический донос. Но в науке уже оказалось достаточно людей, занимавшихся именно этим. И после дискуссий, а то и во время них дискутанты исчезали. Дискуссии превращались в допросы, которые проходили далеко не в академических условиях... Плюрализм кончился, а марксизм из желанной методологической основы превратился в дубину. Л. С. Выготскому "посчастливилось" умереть своей смертью до этого (1934 г.). А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, А. В. Запорожец, Л. И. Божович, когда в Институте психологии начались дискуссии-доносы, уехали на Украину. Именно там под руководством А. Н. Леонтьева сформировалась Харьковская психологическая школа. — 72 —
|