|
Особое место в отечественной культуре занимает Михаил Михайлович Бахтин. Почти всю жизнь проведший в изгнании, он оставил значительный след во всех областях, которыми интересовался: в философии, психологии, культурологии, лингвистике. Долгие годы лишь немногие знали, что труды, вышедшие в свет под несколькими именами и известные специалистам, принадлежат перу этого гениального человека. Им были осмыслены и введены в культуру понятия, обогатившие многие представления. Хронотоп текста, диалогичность и полифоничность сознания, событийность поступка — лишь немногие жемчужины, расширившие и углубившие категориальный строй философии и психологии. По-видимому, потребуется еще длительное время для того, чтобы по достоинству оценить и освоить вклад М. М. Бахтина в мировую культуру в целом и психологию в частности. Место и роль человека в бытии и культуре — проблема, чрезвычайно заботившая ученого. Бахтин исследовал культурно-исторические корни процесса потери человеком его жизненной целостности. Ведь ранее эта целостность присутствовала: "Грек именно не знал нашего разделения на внешнее и внутреннее (немое и незримое). Наше "внутреннее" для грека в образе человека располагалось в одном ряду с нашим "внешним", то есть было так же видимо и слышимо и существовало ВОВНЕ ДЛЯ ДРУГИХ, так же как и ДЛЯ СЕБЯ. В этом отношении все моменты образа были однородными" [16, с. 285]. Бахтин считает, что "немая внутренняя жизнь, немая скорбь, немое мышление были совершенно чужды греку. Все это — то есть вся внутренняя жизнь — могло существовать, только проявляясь вовне в звучащей или в зримой форме" [16, с. 284]. И только затем немые сферы овладели человеком и исказили его образ, приведя за собой одиночество. "Частный и изолированный человек — "человек для себя" — утратил единство и целостность, которые определялись публичным началом... Образ человека стал многослойным и разносоставным. В нем разделилось ядро и оболочка, внешнее и внутреннее" [16, с. 286]. Природа античного человека нашла специфическое отражение в современной ему литературе. Людям новейшего времени герои Гомера могут показаться истерически несдержанными и часто эта их особенность приписывается литературному канону, что в корне неверно. Отголоски античного естества слышатся и в более поздних произведениях: "... еще "Исповедь" блаженного Августина нельзя читать "про себя", а нужно декламировать вслух, настолько в ее форме еще жив дух греческой площади, где впервые слагалось самосознание греческого человека" [16, с. 285]. Из этого же корня произрастают и "Диалоги" Платона. Социальная суть античного человека нашла выражение в том, каким он представлен не только в литературе, но и в скульптуре: "Все телесное и внешнее одухотворено и интенсифицировано в нем, все духовное и внутреннее (с нашей точки зрения) — телесно и овнешнено" [16, с. 286]. Глубокий анализ происхождения целостности античного человека, предпринятый Бахтиным, является в то же время указанием на путь, который — 56 —
|