|
Известно, что чем больше развито животное, тем лучше оно поддается дрессировке. Тогда становится возможным, независимо от инстинктов, делать с ним удивительные вещи. Вы об этом знаете очень хорошо. Мы все время пытаемся выяснить, как ведет себя животное в различных ситуациях, когда мы можем его обмануть. Наука открыла, что чем меньше становится обособленная мозговая доля и чем больше становится мозг, тем больше становится шанс обмануть животное. Это не новое открытие, это нам уже давно известно. Но вы видите, что существует большая разница между инстинктом и запахом с одной стороны, и интеллектом, знанием, которое освободилось от инстинктов с другой. Поэтому мозг нам нужен для того, чтобы научиться тому, что мы забыли. У низших животных нос понимает весь мир. У высших животных нос становится все меньше. У человека этот инстинкт вообще теряется, и вместо него у нас появляется восхитительный орган — большие полушария головного мозга. Он не специализирован, но охватывает, словно пантеон (от греч. рап-1Ьеоп — все боги), все возможные специализации и различия. Получается, что инстинкт в человеческом обонянии вообще не играет никакой роли? Конечно, нет: он играет роль, которую трудно переоценить. Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему вы стали более-менее приличным человеком? Благодаря своему носу! Потому что мама говорила вам в детстве: «Это кака, грязное, фу-у!» Или же: «М-м-м, вкуснятина!» У животного вообще такой проблемы не возникает, а мы все должны этому учиться. Мы узнаем, что такое грязное; мы должны учиться отличать дурно пахнущее от приятно пахнущего. Если, например, принимать душ только раз в месяц, появляются запахи, которые являются негативными предупреждениями. В этом проявляется положительная роль обоняния. Особые свойства носа, обоняния частично находятся глубоко в подсознании. Мы, например, легко и просто можем назвать определенное количество видов вкуса: кислое, горькое, сладкое. Но можем ли мы точно также назвать виды запахов? Это сложно! Конечно, мы можем сказать, что нечто пахнет как гвоздика, или как роза, или как сыр. Но тем самым мы не называем запахи. Мы находимся в настолько сонном состоянии в своем носу, что нам необходимо взять что-то конкретное из мира вещей для того, чтобы этой вещью назвать запах. Цвета же, напротив, мы можем разделять и нарисовать радугу. Для обоняния это невозможно. Вы можете только указывать на другие вещи для обозначения запахов. Как правило, мы все же проводим грубое различие: что-то пахнет хорошо или плохо. И это очень важное разделение, которое лежит в основе гигиены. — 43 —
|