|
Место и время четко определяют стилевые особенности, программы поведения человека (Лотман Ю. М., 19926, с. 248-268). Пространство иконы, организованное по принципам обратной перспективы (Флоренский П. А. 1993), живет своей собственной активной жизнью, где каждый предмет изображается с той точки зрения, с какой он должен быть представлен человеку, чтобы нравственно воздействовать на него. Пространство, роспись храма, удерживая и направляя взор вошедшего, активно ведет его, втягивая в разворачиваемое перед ним смысловое переживание. Человек в этой культуре - это, как уже говорилось, прежде всего телесно смертный человек с бессмертной душой, напряженно переживающий дуализм земного и небесного существа. Телесное тленно, незначимо, поэтому идеальная живопись средневекового христианского искусства не материальна и не индивидуальна - это часто игра света и тени - витражи; расцвет арабского искусства - почти не материальный орнамент, готическая душа осуществляет прорыв через Границы видимой чувственности (Шпенглер О., 1993). Развивается переживание ценности душевной жизни, ее моральное пространство бесконечно раздвигается, и церковь представляется пересекающим его кораблем. В самом храме более значимой становится сокровенная внутренность (античный храм был более важен извне как целостный мнемонический символ, он оставался частью данного места, акцентом природного ландшафта). Теперь ценность храма определяется нравственным переживанием, ценность внутренней жизни определяет ее символическая, иерархическая организация - совесть. Непреходящая сущность человека, его реальность осуществляется во внутренней жизни, в ее связи с вечными ценностями. Средневековая личность в идеале - это, прежде всего, моральная личность. Если в архаической культуре индивидуальные черты человека были незначимы и терялись в родовом типе личности, то здесь человек сознательно жертвует своей индивидуальной жизнью ради соответствия высшим моральным образцам, утвержденным в будущей вечности. Каждый человек ответствен перед Богом за свой моральный выбор между добром и злом, спасением и грехом, вечным и преходящим телесным. Поэтому жест, действие человека в этой культуре становятся поступком - единицей знакового поведения и получает смысла отнесении к категориям более высокого уровня (Лотман Ю. М., 19986). В то же время индивидуализм личностного выбора не абсолютизируются в этой культуре. Моральные силы добра и зла имеют источник вне человека и активно борются за него. Недаром человек часто выступает и как сосуд, наполненный извне (Гурвич А. Я., 1984). — 159 —
|