|
В частности, показано, что дело не в неспособности человека архаической культуры мыслить рационально и абстрактно. К. Леви-Стросс свидетельствует о его принципиальном умении использовать абстрактные символы, например не единичны свидетельства о том, что туземцы, объясняя сложные связи тотемов, чертят диаграммы на песке. Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский (1973) приводят данные исследования П. Ворсли, обнаружившего у австралийских аборигенов одновременное сосуществование логического и мифологического мышления, и сами исследуют активность мифологических пластов живого современного языка. В целом созрело понимание того, что мифологическое сознание - это не только категория архаической культуры или определенного возрастного периода развития человека, но и непреходящая, необходимая сторона сознания человека и его бытия вообще, выражающая его насущные потребности (Лосев А. Ф., 1991а), и что при определенных условиях именно эти мифологические формы сознания отвечают главным потребностям организации жизни человека. Такие условия характерны, в частности, для общества, стоящего у истоков развития цивилизации, в настоящее время они сохраняют свою актуальность для замкнутых крестьянских сообществ. Перед этими сообществами в качестве первоочередных встают витальные задачи телесного выживания индивида и, может быть, еще в большей степени задачи выживания рода в целом в непосредственном взаимодействии с природной средой. Соответственно в пантеоне ценностей культуры такого сообщества значимое место должны занимать ценности благополучного осуществления жизни тела человека и тела его рода, установления порядка, предсказуемости во взаимодействии природных ритмов жизни человека и его среды. Преимущественная ориентация на определенный набор ценностей неминуемо рождает качественно особую конфигурацию культуры и ее идеального сознания (Мид М., 1984; Хейзинга И., 1992). Можно предположить, что конфигурация традиционной культуры в большой степени будет определяться развитием мироощущения, способов взаимодействия с миром, относящихся ко второму уровню организации сознания и поведения. Мы можем ожидать акцентуацию в развитии уровня культуры, адресованного уровню аффективных стереотипов, поскольку именно его задачи и способы организации отношений с миром в наибольшей степени соответствуют основным адаптационным задачам этой культуры. Для проверки этого предположения сопоставим теоретическую модель реконструированной нами формы второго уровня сознания с конкретными, описанные многими авторами, специфическими формами традиционных культур. — 145 —
|