|
Ночь Кони рвались… – В следующей рукописной редакции начало главы уже близко к последней редакции. «Боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотом, как загадочны леса. Кто много страдал, кто летал над этой землёй, кто бремя нёс на себе, тот это знает». Я никогда ничего не видел. Я провёл свою жизнь заключённым. Я слеп и нищ. – Сравним с фразой из письма Булгакова к Сталину от 30 мая 1931 года: «…мне закрыт горизонт, у меня отнята высшая писательская школа, я лишён возможности решить для себя громадные вопросы. Привита психология заключённого». …над гигантским городом. – Возможно, это Париж – город, в который Булгаков стремился много лет, а в 1934 году цель была совсем близка… Писатель приводит весьма характерную деталь – «прямые, как стрелы, бульвары». На одном из таких бульваров жил его брат – Николай Афанасьевич. …после рязанских страданий… – Сначала в тексте было «ваших страданий». Но затем Булгаков зачеркнул слово «ваших» и надписал сверху «рязанских». Поэтому весьма сомнительным представляется комментарий Л.М. Яновской к этой коровьевской фразе. Она пишет: «В мае того же 1934 года был арестован и выслан в Чердынь, а потом в Воронеж Осип Мандельштам, сосед Булгакова по дому в Нащокинском переулке. Может быть, «Рязань» – здесь псевдоним мандельштамова Воронежа?» (Октябрь, 1991, №5, с. 185). Булгаков, естественно, остро переживал повальные писательские аресты, но в данном случае «рязанские страдания» – образное и ироническое выражение, символизирующее его собственные страдания. – А здесь вы не собираетесь быть?.. – В своё время навестим. – Весьма многозначительный вопрос и не менее интересный ответ. Возможно, по мысли писателя, отлично понимавшего ту зловещую роль, которую сыграли внешние силы в подготовке и осуществлении «социальной революции» в России, возмездие наступит и для них. Тут последовало преображение… – Булгаков постоянно искал более точные штрихи к изображению Воланда и его спутников в их подлинном обличье. Вот как это сделано писателем в следующей рукописной редакции: «Когда же из-за края леса под ногами её начала выходить полная луна, обманы исчезли, свалились в болота, утонула в туманах мишурная колдовская одежда. Тот, кто был Коровьевым-Фаготом, самозваным переводчиком таинственного и не нуждающегося в переводах иностранца, теперь не был бы узнан никем из тех, с кем, на беду их, он встречался в Москве. По левую руку от Маргариты скакал, звеня золотой цепью, тёмный рыцарь с мрачным лицом. Он упёрся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он думал о чём-то, летя за своим повелителем, он, вовсе не склонный к шуткам, в своём настоящем виде, он – ангел бездны, тёмный Абадонна. — 336 —
|