|
– Что вы, товари… – прошептал совершенно ополоумевший администратор, но тут же сообразил, что слово «товарищи» никак не подходит к двум бандитам, избивающим человека в сортире в центре Москвы, прохрипел «граждане!», сообразил, что и названия граждан эти двое не заслуживают, и тут же получил тяжкий удар от того с бельмом, но уже не по уху, а по середине лица, так что кровь потекла по Варенухиной толстовке. Тогда тёмный ужас охватил Варенуху. Ему почудилось, что его убьют. Но его больше не ударили. – Что у тебя в портфеле, паразит, – пронзительно, перекрикивая шум грозы, спросил тот, который был похож на кота, – телеграммы? – Те… телеграммы, – ответил администратор. – А тебя предупреждали по телефону, чтобы ты не смел никуда их носить? – Преду… предупре… ждали… дили… – ответил администратор, задыхаясь от ужаса. – Но ты всё-таки потопал? Дай сюда портфель, гад! – прогнусил второй с клыками, одним взмахом выдрав у Варенухи портфель из рук. – Ах ты, ябедник паршивый! – воскликнул возмущённый тип, похожий на кота, и пронзительно свистнул. И тут безумный администратор увидел, что стены уборной завертелись вокруг него, потом исчезли, и во мгновение ока он оказался в темноватой и очень хорошо ему знакомой передней Степиной квартиры. Дверь, ведущая в комнаты, отворилась, и в ней показалась рыжая с горящими глазами голая девица. Она простёрла вперёд руки и приблизилась к Варенухе. Тот понял, что это самое страшное из того, что с ним случилось, и отшатнулся, и слабо вскрикнул. Но девица подошла вплотную к Варенухе, положила ладони ему на плечи, и Варенуха почувствовал даже сквозь толстовку, что ладони эти холодны как лёд. – Какой славненький! – тихо сказала девица, – дай, я тебя поцелую! И тут Варенуха увидел перед самыми своими глазами сверкающие зелёные глаза и окровавленный извивающийся рот. Тогда сознание покинуло Варенуху. Гроза и радуга Скудный бор, ещё недавно освещённый майским солнцем, был неузнаваем сквозь белую решётку: он помутнел, размазался и растворился. Сплошная пелена воды валила за решёткой. Время от времени ударяло в небе, время от времени лопалось в небе, тогда всю комнату освещало, освещало и листки, которые предгрозовой ветер сдул со стола, и больного в белье, сидящего на кровати. Иванушка тихо плакал, глядя на смешавшийся бор и отложив огрызок карандаша. Попытки Иванушки сочинить заявление относительно таинственного консультанта не привели ни к чему. Лишь только он получил бумагу и карандаш, он хищно потёр руки и тотчас написал на листке начало: «В ОГПУ. Вчера около семи часов вечера я пришёл на Патриаршие Пруды с покойным Михаилом Александровичем Берлиозом…» — 183 —
|