|
– Ну-ка, рюмочку! – оказали ему. – Нет, нет, господа! Теперь рюмочки прошли. – Фу ты, господи!.. Хорошо же ваше семейное счастие, если рюмка может вредить ему. «Да! Ведь и в самом деле! Что за вздор!» – думал Певцов. – Что, нашего барина тут нету? – спрашивает через несколько времени кухарка Певцова, посланная женой, – барыня дожидаются. – Скажи – иду, – отвечает Певцов довольно развязно. Он уж порядочно выпил; вместе с первой рюмкой ему сразу вспомнилось холостое одиночество, обуреваемое душевными терзаниями и ревом бури. Было что-то хорошее, какая-то крупица поэзии в этом тоскованье и вине. Рюмки быстро вырастили эту крупицу. Певцов не замечал, как летело время. – Я оказал, что приду! – крикнул он на кухарку, когда она в другой раз, спустя несколько часов, снова появилась требовать барина, – я знаю, что я делаю! Наутро он просил у жены прощения, но вечером снова вспомнилась ему «жизнь» в компании, и его тянуло-тянуло туда. – Ты опять напьешься? – говорила жена Певцову, когда он собирался пройтись погулять. – Ну вот, разве я не знаю! – Пожалуйста! что это за пьянство? – Я знаю… что ты? Певцов возвращался пьяный. Время шло, и стремление Певцова к «грязям» холостой компании не уменьшалось ни на волос. Напротив, оно росло с неудержимою силой и в сущности происходило из сознания, что привязь слишком уж коротка, что размеры деятельности Певцова, даже в территориальном отношении, сузились до последней степени: – она не должна была простираться далее спальни, и он мог свободно трактовать только вопросы о том, на какой бок удобнее лечь, на правый или на левый? Среди холостой уездной грязи было больше простору и разнообразия. Укрепляя себя в этих взглядах, он, спустя еще несколько времени, уже не извинялся перед женой в том, что был вчера пьян, и вообще не с таким, как прежде, жаром разделял ее цели и намерения. – Ты видишь, я занят, а ты лезешь целоваться! – сердито говорил он ей, набивая папиросу и локтем отстраняя объятия жены. – Скажите пожалуйста! Я вовсе не думала целоваться: я хотела сказать, куда мне девать капусту – прокисла. – Мне какое дело! Пожалуйста ты с капустой сама распоряжайся. – Что ж ты после этого за хозяин? Не бросать же мне ее… Я должна посоветоваться. Певцов не отвечал ни слова. – Тебе только улизнуть да нажраться где-нибудь, – сердито проговорила жена. – Пожалуйста, пожалуйста… – Разумеется!.. Я не затем шла, чтоб с пьяницею возиться. — 234 —
|