|
На первых порах ему казалось, что в нем проснулась какая-то новая, страшная сила… «Но, – думал он через две минуты, – чем же может быть он полезным в этом отношении?» Углубившись в разработку собственных нравственных сил, он с ужасом убедился, что ничего не может сообщить своим питомцам, кроме мыслей о пользе терпения, повиновения, послушания, труда… «Что такое?» – недоумевая, толковал он и приходил к тем же заключениям. Певцов почувствовал, что не эти ли истины, вколоченные в него с детства, с целью приучить его к существованию сидя на одном месте и быть довольным этим «определенным» положением, – были причиною того, что, оставшись без цепи, без привязи, сделанной чужими руками, он мечется из угла в угол, не знает, что делать, куда деваться?.. Мысль эта, мелькнувшая в его голове как молния, как молния и исчезла, но общий и душевный хаос, который подняло в его душе «дело», заставил его оказать: – Нет, кончено! Завтра же бросаю все… и не могу здесь быть… Нет!.. Нет!.. Завтра он не уехал, потому что этому помешало одно новое и весьма хорошее соображение… «Что ж, – думал он, – и здесь можно быть полезным… Стоит только отдать свое жалованье в пользу бедных учеников, их семейств, отцов и братьев… Ведь это все ихнее…» Эта мысль озарила все его тосковавшее существо… – Завтра же, завтра же! – толковал он с восторгом и ерошил свои волосы… Но завтра он этого не сделал. «Как только получу жалованье, – думал он „завтра“, – тотчас же…» Жалованье он получал, клал в карман – и думал: «Завтра непременно!» Но завтра он этого не делал – деньги нужны были самому, «а вот в следующий месяц!» IIПрошло два года. Певцов никуда не уехал. Мысли об отъезде и о раздаче собственного имущества он считал окончательно решенными; он был уверен, что сделает все это непременно, и не считал нужным размышлять об этом каждую минуту. Дело решенное. К концу второго года он сделался как-то спокойнее. Учителя его уже не дичились, и он тоже спокойно презирал их. «Что же требовать от них!» – думал он. Отношения к ученикам уже не были загадкою, во-первых, потому, что «завтра непременно…», а во-вторых – «нужно же хоть для виду; приезжают ревизоры… охота выслушивать неприятности от кого-нибудь»… – Вы, пожалуйста, сбрейте бороду, – сказал ему смотритель… – Я думаю, борода моя не повредит?.. – Так, но что вам за охота из-за какой-нибудь бороды выслушивать замечания? Согласитесь. – Так, так, действительно, – отвечал Певцов и сбрил бороду. — 228 —
|