|
Тот же невыразимый страх, который заставил мужика окаменеть при виде саранчи, заставил его и опомниться. Бросился он к своей телеге и лошади, которые оставались далеко от того места, куда незаметно забрел мужик, и скоро Лемеши знали опять про великое горе… Бабы заголосили; мужики шарахнулись на сходку толковать: «как быть?» – Православные! – говорил с крыльца голова: – дело это божее – нужно, стало быть, тут осторожно… – Чтобы не прогневить его, батюшку… – Это верно! – Что ж теперь делать, православные? – спрашивал опять голова. – Как мир… – отвечали в один голос все, то есть сам же мир. – Ну вот, стало быть, и надо миром толковать… – Чаво толковать, коли тут головы твоей нехватает! – вдруг произнес сурово кто-то. – Ты, Мироныч, этого не говори: над нами и так гроза висит, а ты лаешь, – это нельзя. – Как не лаять, коли совсем пустые разговоры заводить начали. Можешь ты об этом толковать, когда ты в этом никакого рассудку не имеешь? – Обноковенно я не могу; дело это для нас внови… И надыть сейчас старичков вопросить: как они… – Стариков, стариков, – заговорил мир… В ожидании стариков мир молча толпился у крыльца расправы. По временам слышался шопот, и голова, присевший на лавку, иногда поправлял на лбу волоса, сдуваемые ветром. – Эка напасть! Ах ты, господи!.. Теперь совсем пропащее дело, – слышалось иногда. Скоро пришли старики; с полчаса стояли они молча, опершись на свои палки, и кряхтели. – Ну что ж, как, старинушки, по-вашему-то? – в сотый раз допрашивал их голова. – Да что по-нашему-то? По-нашему-то это дело нужно совсем бросить! – Как так? – Да так; потому это божеское наказание, и нам, грешным, ничего тут не сделать. – Да оно так… только как же это, милые… есть тоже надо. По миру, что ли, пойдем? – Господь захочет – и по миру пойдешь. – Это, православные, – вмешался голова: – так точно он говорит, что собственно мы еще господа-то благодарить должны – вспомнил нас… рабов своих. Доказательства к бездействию были верны, непреложны, и мужики только с крепкими думами расходились по домам, где их ждали бабьи слезы. А саранча размножалась больше и больше. Через неделю принуждены были отслужить молебен на пашне и обойти все посевы с крестами. Еще через неделю отслужили другой молебен и начали думать, как укрыться, – божий гнев был слишком велик. В этих мерах против несчастия горячее и прежде всех выказали себя некоторые особы из помещиков, испокон веку занимавшиеся агрономией и изучавшие русское хозяйство по немецким книжкам. — 300 —
|