|
– Что? – Приехали! Пока отец вставал, чиновник ходил по залу, поправляя виски. Наконец хозяин вышел. – А! Готовы… Я сейчас: надо на дорожку посошок… – произнес он и скрылся опять. – Федор, – поспешно и топотом говорил он кучеру в сенях: – беги, – бутылку донского:.. Проворней! – Да зачем это вы, право? – во всю глотку орал в зале чиновник, желая, чтобы его услышали. – Живей, живей! Принесена была бутылка, через час другая, через полчаса – графин водки. – Я все делаю; я страдаю. Я мучусь… – говорил один из подгулявших чиновников. – За что они меня тиранят? Я руку вывихнул на следствии – этого мало? Чиновники говорили такими жалкими голосами, что у непривычного человека сердце разорвалось бы, на части. – Скоро ли? – твердил Костя. – Счас, счас! – нетвердо владея языком, говорил чиновник. – Лошади готовы… устали. – Счас, милушка… Иди сюда… – Чиновник хватал Костю за шею, тащил к себе и потом целовал мокрыми и слизистыми губами, так что Костя после поцелуя принужден был обтирать рот рукавом. А у тарантаса в это время происходили такие сцены. Няньки вытащили ребят, сажали их на подушки, причем, держа подмышки, заставляли слегка подскакивать, приговаривая: – Вот поехали, вот поехали… Дети захлебывались от радости. – Меня… меня… – пищала девочка, протягивая с тротуара руки. – Погоди, и тебя… Ты сколько ехала; Ванечку: только посадили, опять тебя?.. Ишь завидущие глаза… – строго сказала нянька. Девочка поднесла к глазам кулаки и залилась, а за ней заревели и все ребятишки. Нянька расставила руки, присела и сказала: – Слава богу!.. Дождались! Вот папенька услышит, он вас… плаксы… высекут как… – Что такое? Кто? Передеру всех!.. – раздался голос папеньки, высунувшегося в окно. Ребятишки утихли… Часов в десять вечера, наконец, уселись все. – Ты ел? – от нечего делать спросил мальчишку чиновник, весь налившись, как рак, и с трудом всползая со дна тарантаса на подушку. – Никак нет… – Трогай! Уехали. Выехав в поле, чиновник сразу почувствовал потребность спасать отечество: именно в это время с особенною настойчивостию шумела у него фраза: «немедленно», и он с особенною ревностью кричал: «пашел!», но препятствия попадались попрежнему на каждом шагу. Только что они отъехали несколько верст от города и проезжали посредине небольшого подгородного сельца, как на дороге попался здешний священник: тары да бары – начались разговоры. — 304 —
|