|
Гость все время выражал в лице своем удивление, качал головой, безмолвно раскрывал рот и опять качал головой. – Ну-с, батюшка вы мой. «Нет, говорит, мне здесь спокойно. Я, говорит, обжился». Что делать? Подумал, подумал, да и махнул просьбу «нашему», что, мол, будучи тесним беспрерывно своим единокровным сыном, я прибегаю к позлащенным мудростию стопам вашего превосходительства, омочая оные старческими слезами, ну и прочее, и прошу выгнать вон. Выгнали! Не вижу год. Раз как-то в соборе на страстной гляжу: стоит в шубе. Енотовая славная шуба! Я ничего, ни-ни-ни… Начали выходить, гляжу это с паперти, подают ему дрожки. «Ну, думаю, авось и на новом обжился». Немного погодя слышу-послышу – в чиновники особых поручений в слободы раскольничьи назначен. Н-н-ну, думаю! И хозяин и гость разом выразили удивление подвигам молодого чиновника. – Никак через месяц на конной, вижу, жеребца торгует, к лесу приценяется. Раз как-то сижу я дома, от ранней пришел, подают записку от кого-то. Читаю: «Милостивый государь тятенька!» А! думаю… «Долго и напряженно думал я, как вас назвать, наконец называю тятенька». Посмотрел вниз, подписано: «Сын ваш такой-то». Читаю далее, просит прощения. Подумал я: что мне злиться? Взял и пишу: «Сын! когда ты меня называешь тятенькою, то я тебя сыном моим называю», подписался: «Отец», и послал. Прилетел сам, увез меня к себе. Гляжу: барином живет. Дамочка какая-то ходит. «Кто, говорю, такая?» – «А это», говорит и, знаете, замялся. Ну я смекнул – кто такая, усмехнулся, говорю: «Ничего», успокоил его, говорю: «Все мы грешны». Гость осклабился. – Угостил он меня тут обедом. Славный был обед: разварная стерлядь, вершков в пятнадцать, а то и весь аршин. Да-а-а! Ну и выпили мы тут. Разгорячившись, я подзываю его метрессу и даю ей полтинник. Обиделся ведь! – Обиделся? – спросил гость. – Обиделся! «Тятенька, говорит, неужели же я, говорит, не могу удовлетворить моему греховному поступку?..» Хе-хе-хе! Гость гоже залился смехом, но потом крепко вздохнул и, грустно покачивая головою, произнес: – Ох, детки, детки! Что горя-то с ними перенесешь! У меня тоже существует сынок. Только, я вам скажу, поискать да поискать, а такого животного навряд ли где сыскать можно. Гость раздул ноздри и, выпучив глаза, уставился на хозяина. – Да-с. Примерная скотина! Непочтителен, груб, безбожник. Сидит за книжкой – молчит. «Чего это ты, говорю, молчишь?» – «Ничего». Я как тресну по роже. Только позеленеет! «Вот тебе, говорю, ничего: будешь знать, как родителю отвечать». Не пронялся же! Раз встаем из-за стола, не перекрестился! Говорю: «Почему ты не перекрестился?» – «Я, говорит, так хочу». – «А я, говорю, тебя изувечу». – «И я тебя, говорит, изувечу…» – «Да я – отец!?» – «А я, говорит, сын!» Я ему прямо в волоса! Уж трепал, трепал! – ибо сил моих более нехватило… терпеть! – Где стерпеть! — 175 —
|