|
Так я больше никого и не видал из родных у себя… Точно, грустно иной раз бывает, всеми оставлен, ну, да зато жена, дай ей бог…» * * *Через несколько минут, стоя у окна, я видел, как господин Иванов плелся по тротуару. Шел он тихо, заглядывая во внутренность лавок, и остановился у дверей фруктового магазина. Я видел, как лысый купец взял у него из рук бумагу, посмотрел и опять возвратил, махнув рукой. Иванов вежливо раскланялся и поплелся дальше. Идиллия*(Из чиновничьего быта)Была осень. По небу бродили сероватые тучи и медленно сыпали на мокрую и грязную землю хлопья рыхлого снега. У растворенных ворот одного небольшого домика в три окна стояло два чиновника, держа друг друга за руки. – А то зайдемте, Семен Кузьмич, – говорил один из них, в старой шинели, надетой в рукава, с отвисшей из-под капюшона коленкоровой подкладкой. – Да уж заходить ли? – в раздумье проговорил другой. – Что там! эва! Заходите – да и только. Право, по одной пропустить истинно приятно! – Разве по одной? – Ей-богу; у меня есть этакая особенная… Пойдемте-ко! – Ну-ну так и быть уж! И они пошли. Скоро они вошли в небольшую комнатку. В углу горела лампадка перед образом в большом красном киоте, на котором до самого потолка громоздились просфоры в бумажках, расписанные яйца и другие подобные предметы. По полу расстилались чистые половики, у стен чинно разместилось несколько старых кресел с круглыми спинками. – Прошу покорно! – сказал хозяин и, наскоро сотворив крестное знамение, направился в чайную. В это время в соседней комнате на столе кипел самовар. Старшая дочь хозяина, девушка лет семнадцати, разливала чай; мать ее, старушка, сидела тут же. На пороге показался отец. – Ты с кем это? – спросила жена. – С Семеном Кузьмичом. Чайку нам дайте да свечу! Поскорее!.. Эй ты, Марфа! – крикнул он горничной, – свечу неси. – Сейчас принесет, – проговорила жена. – Что это долго так нынче? – прибавила она. – Да, таки долговато… Ирмосы тянули-тянули. Я думал, и конца не будет… Проговорив это, муж хотел было удалиться, но какая-то тайна, очевидно, мучила его. Нерешительно подвигаясь к двери, он потирал кулаком спину и необыкновенно тихо заговорил: – Поясница что-то… – Опять, небось, распахнулся на паперти? – Нет… О-ох!.. Как ломит! О-ой!.. Ты бы нам дала по рюмочке, да закусить чего-нибудь. – Пошли закусочки! – отчаянно произнесла жена. — 172 —
|