|
– Не будут, говорят тебе! Экой человек!.. Собирайся! Чай, пора… – Теперь время! – бормотал боец, стараясь избегать чужих взглядов. – Эх, с сапожишками-то не поспел! Вчера еще приказному обещался, да… – Загулял! – Будет тебе!.. Эко!.. – Это песня известная. Много ли прогулял-то? – Да что ты? при чужом человеке вздумал!.. Прогулял кольки там ни было… всё прогулял, – ухмыляясь, присовокупил боец. – Собирайся-ко. Это дело-то складней будет. – Без меня не начнут… А собираться-то чего же? Я и так… – Неужто и прикрыться нечем? – Эва! Нечем прикрыться! У меня прикрышка-то почище твоей!.. – Где это? – В кабаке!.. – сказал Салищев и засмеялся. – Ну, однако, в самом деле поторапливайся! – сказал Зайкин. – Нет ли чего на плечи накинуть? Что ж так-то?.. – Да есть, да… – Курам в обиду? Тащи что есть… Хозяин наш, не переставая улыбаться, медленно поплелся в сени и воротился с потупленным лицом, так как в руках его было что-то ужасное… – Ах ты, холера этакая! – хлопнув ладонями о бедра, проговорил Зайкин. Глядя на костюм, который, нехотя и не переставая хихикать, напяливал на себя Салищев, все мы не могли удержаться от улыбки. Наконец костюм был надет и оказался халатом с оторванной полой. Скоро к нему присоединилась другая часть туалета, старый картуз, вся ваточная часть которого скопилась у затылка и тянула весь экипаж картуза к шее; вследствие этого разодранный пополам козырек весьма напоминал руки, в ужасе воздетые к небу… Салищев запахивал рваный халат на груди, поправлял картуз, съезжавший поэтому на ухо, утирал рукавом нос и хихикал. В таком виде вся наша компания выступила в поход. Скоро мы были на месте боя. Дело происходило за городом, на лугу, поросшем мелкой травой. В ожидании боя большая часть публики столпилась у кабака, другая толкалась и бегала по лугу. Публика эта была самая разнообразная: мастеровые, солдаты, чиновная мелкота, семинаристы. Последние устроили на лугу игру в лапту, сняв предварительно сапоги и засучив панталоны выше колен. Удары палки о мяч и мяча в спины и ляжки играющих были до того увесисты и звучны, что их можно было с полною ясностью слышать у кабака, на холме. Первым делом мы отправились к кабаку. – Вот он! – радостно вскрикнул какой-то подмастерье в парусинном халате, высовываясь из кабака, и тотчас же юркнул назад. – Ребята! – слышалось из питейного здания, – Салищев, вот он! Ха-а-а!.. – Где о-о-оон? – гоготало множество голосов. — 160 —
|