|
«Незнакомец», – подумал я и тотчас глянул в его сторону (он за столом поместился наискось против г. Ратча). Действительно: слова, остановившие в самом начале спич нашего хозяина, были произнесены им, таинственным незнакомцем! Сбросив с плеч долой свою альмавиву, он стоял, как «монумент» (так отозвался о нем впоследствии мой сосед, рыбный торговец), – стоял с закинутыми назад волосами, с выражением ярости на бледном лице; глаза его сверкали как у тигра – и как тигр он оскалил свои большие желтые зубы. – Что это значит, милостивый государь, – пробормотал г. Ратч, никак не ожидавший, что его красноречию будет положен такой скорый предел, – как вы смеете употреблять такие слова? И кто вы такой? – продолжал он, приходя в азарт. – С какой стати вы здесь находитесь? Я вас, кажется, не имею чести знать. Во всяком случае я не приглашал вас. Помилуйте, господа, – прибавил г. Ратч, обращаясь к сидевшим возле него лицам, – после этого всякий чужой человек с улицы придет, напьется пьян, невзирая на важность церемоний, и будет бесчинствовать… Помилуйте! Незнакомец дал г. Ратчу высказаться – только глаза его разгорались всё более и более и бледное лицо побагровело. – Кто я?! – промолвил он наконец глухим, словно клокотавшим голосом. – Кто я?! Это сейчас все узнают! Да и ты не ври: и тебе моя фигура небезызвестна… Понатужь-ка свою память! А я теперь скажу, кто ты… Да, ты, кто? Ты вор, преступник, клеветник, убийца – я тебя с Тамбовской губернии еще знаю. Я тебя давно караулю, в Москву-то я, жаль, попал недавно… Благодетель мой, покойный болярин Михаил, тебя, злодея, осудил… Час твоей кары настал! И тут произошло нечто неописуемое… Раздался треск, зазвенела разбитая посуда – незнакомец перелетел через стол – и мгновенье спустя г. Ратч, смятый и опрокинутый, уже представлял как бы некую мягкую, судорожно вертевшуюся груду, на которую беспрестанно, с силой и правильностью парового рычага обрушался громадный кулак правой руки незнакомца. Левая держала г. Ратча за шиворот. Атака произошла с такой быстротой, общее изумление было так велико, что хотя все гости повскакали с своих стульев – никто не спешил на помощь истязуемому, а напротив, каждый стоял с раскрытым ртом и выпученными глазами: что, мол, за невероятное происшествие совершается? – Каз…нит тебя Михаил Се…меныч Кол…тов…ской, – говорил между тем незнакомец в промежутках ударов, – а имя… мое Мер…кул Цилиндров! И живу я… на Плю…щихе, в доме вре… Куда? вре…мен…ного цеха мас…тера Бо…ро…ду…лина! Цилиндров… Меркул… помни… Цилиндров! Бац! бац! бац! — 271 —
|