|
Колибри задумалась и обернулась к лейтенанту… Вдруг три мерных глухих удара раздались где-то в доме. Колибри усмехнулась, почти фыркнула. – Сегодня – нет, завтра – да. Завтра приходи. – В котором часу? – В семь… вечером. – А как быть с Эмилией? – Эмилия… нет; не будет. – Ты думаешь? Ну, хорошо. А только ты завтра скажешь мне… – Цо? (лицо Колибри всякий раз, когда она что спрашивала, принимало детское выражение). – Зачем ты от меня так долго пряталась? – Да… да; завтра всё будет; конец будет. – Смотри же, а я тебе подарочек принесу… – Нет… не надо. – Отчего же? Ты вот, я вижу, наряжаться любишь. – Не надо. Это… это… это… – и она указала пальцем на свое платье, на свои кольца, запястья, на всё, что ее окружало, – это всё мое. Не подарок. Я не бе?ру. – Как знаешь! А теперь уйти надо? – О да! Кузьма Васильевич приподнялся. Колибри тоже встала. – Прощай, игрушечка! А когда ж поцелуй-то? Колибри вдруг легко подпрыгнула и, проворно вскинув обе руки вокруг шеи молодого лейтенанта, не поцеловала, а словно клюнула его в губы. Он хотел поцеловать ее в свою очередь, но она мгновенно отскочила прочь и стала за диванчик. – Так завтра в семь часов? – промолвил он не без смущения. Она кивнула ему головой и, взяв за конец двумя пальцами длинную прядь собственных волос, прикусила ее своими острыми зубками. Кузьма Васильевич сделал ей ручкой, вышел и потянул за собою дверь. Он слышал, как Колибри тотчас к ней подбежала… Ключ звонко щелкнул в замке. XVIIВ гостиной госпожи Фритче никого не было. Кузьма Васильевич немедленно отправился в переднюю. Ему не хотелось столкнуться с Эмилией. Хозяйка встретила его на крыльце. – А! Вы уходите, господин лейтенант… – промолвила она с тою же приторною и зловещею ужимкой. – Эмилии ждать не будете? Кузьма Васильевич надел фуражку. – Мне, доложу вам, сударыня, некогда больше ждать. Я и завтра, может быть, не приду. Так вы ей и скажите. – Хорошо, скажу. Но ведь вы не соскучились, господин лейтенант? – Нет-с; я не соскучился. – То-то же. Прощения просим-с. – Прощайте-с. Кузьма Васильевич пришел домой и, растянувшись на постели, погрузился в размышления. Он недоумевал несказанно. «Что за притча во языцех!» – воскликнул он не однажды. И зачем Эмилия ему писала? Назначила свидание и не пришла?.. Он достал ее записку, повертел ее в руках, понюхал – пахло от нее табаком, и в одном месте он заметил поправку: стояло «плакала», а сперва было написано «плакал». Но что же можно извлечь из этого? И возможно ли, чтобы хозяйка ничего не знала? И она… Кто она? Да, кто она? Очаровательная Колибри, эта «игрушечка», эта «фигурка» не выходила у него из головы, и он с нетерпением дожидался завтрашнего вечера, хотя втайне чуть не побаивался самой этой «игрушечки» и «фигурки». — 13 —
|