|
Лиза подняла голову. Ее усталый, почти погасший взор остановился на нем… – Нет, – промолвила она и отвела назад уже протянутую руку, – нет, Лаврецкий (она в первый раз так его называла), не дам я вам моей руки. К чему? Отойдите, прошу вас. Вы знаете, я вас люблю… да, я люблю вас, – прибавила она с усилием, – но нет… нет. И она поднесла платок к своим губам. – Дайте мне по крайней мере этот платок. Дверь скрипнула… Платок скользнул по коленям Лизы. Лаврецкий подхватил его, прежде чем он успел упасть на пол, быстро сунул его в боковой карман и, обернувшись, встретился глазами с Марфой Тимофеевной, – Лизочка, мне кажется, тебя мать зовет, – промолвила старушка. Лиза тотчас встала и ушла. Марфа Тимофеевна опять села в свой уголок. Лаврецкий начал прощаться с нею. – Федя, – сказала она вдруг. – Что, тетушка? – Ты честный человек? – Как? – Я спрашиваю тебя: честный ли ты человек? – Надеюсь, да. – Гм. А дай мне честное слово, что ты честный человек. – Извольте. Но к чему это? – Уж я знаю, к чему. Да и ты, мой кормилец, коли подумаешь хорошенько, ведь ты не глуп, сам поймешь, к чему я это у тебя спрашиваю. А теперь прощай, батюшка. Спасибо, что навестил; а слово сказанное помни, Федя, да поцелуй меня. Ох, душа моя, тяжело тебе, знаю; да ведь и всем не легко. Уж на что я, бывало, завидовала мухам: вот, думала я, кому хорошо на свете пожить; да услыхала раз ночью, как муха у паука в лапках ноет, – нет, думаю, и на них есть гроза. Что делать, Федя; а слово свое все-таки помни. Ступай. Лаврецкий вышел с заднего крыльца и уже приближался к воротам… Его нагнал лакей. – Марья Дмитриевна приказали просить вас к ней пожаловать, – доложил он Лаврецкому. – Скажи, братец, что я не могу теперь… – начал было Федор Иваныч. – Приказали очинно просить, – продолжал лакей, – приказали сказать, что они одни. – А разве гости уехали? – спросил Лаврецкий. – Точно так-с, – возразил лакей и осклабился. Лаврецкий пожал плечами и отправился вслед ним. XLIIIМарья Дмитриевна сидела одна у себя в кабинете на вольтеровском кресле и нюхала одеколон; стакан воды с флер-д’оранжем стоял возле нее на столике. Она волновалась и как будто трусила. Лаврецкий вошел. – Вы желали меня видеть, – сказал он, холодно кланяясь. – Да, – возразила Марья Дмитриевна и отпила немного воды. – Я узнала, что вы прошли прямо к тетушке; я приказала вас просить к себе: мне нужно переговорить с вами. Садитесь, пожалуйста. – Марья Дмитриевна перевела дыхание. – Вы знаете, – продолжала она, – ваша жена приехала. — 83 —
|