|
Всю эту историю Кондратий Трифоныч сейчас только что выдумал, и никакого попа Скуракин не сек. Но ему так понравилась его выдумка, что он даже повеселел. – Да, брат, права наши еще не кончились! Вот вздумал высечь – и высек! Ищи на нем! – Однако, позвольте, Кондратий Трифоныч, осмеливаюсь я думать, что господин Скуракин поступил не по закону! – Ну! по какому там еще закону! Известно, секут не по закону, а по обычаю! – Позвольте, Кондратий Трифоныч! я все-таки осмеливаюсь полагать, что господин Скуракин не имел никакого права! – Высек – и все тут! – Высечь недолго-с… – Ну да… и долго, и не долго… а высек! Батюшка крякнул; он видимо был обижен. Что ж это такое, в самом деле? И с какой стати Кондратий Трифоныч завел такую пустую материю? и не заключают ли слова его фигуры иносказания? – Стало быть, этак всех высечь можно? – произнес он с видимым волнением. – Всех! – Стало быть, и… – Батюшка не договорил. – Стало быть, и… Батюшка обиделся окончательно. Мало-помалу он так разревновался, что даже встал и начал прощаться. – Уж я, Кондратий Трифоныч, лучше в другой раз приду, когда улучится более благоприятная минута, – сказал он. – Ну, да постой! куда ты! это ведь я пошутил! – Неблагообразно шутить изволите! – Фу, черт! опять ты с своим благоутробием! да говорят тебе: пошутил! – Нет, Кондратий Трифоныч! – Слышь, говорят: пошутил! – Нет-с, Кондратий Трифоныч! – Ну, и ступай! ну, и пропадай! Только ты у меня смотри: ни всенощных, ни молебнов… ни-ни! – И не надо-с! собственную же свою душу не соблюдете! Батюшка ушел, в передней опять послышалось откашливание и сморкание; Кондратий Трифоныч опять почувствовал прилив тоски. – Эй! воротить его! – крикнул он. Ванька побежал, но воротился с ответом, что батюшка не идет. – Сказать ему, что я умираю! Батюшка воротился, но стал у самой двери. – Что вам, сударь, угодно? – спросил он с достоинством. – Да садись же ты! – Нет-с, и дома посижу! – Ну, да полно! благопрости ты меня! поблагобеседуй ты со мной! Ну, видишь? Батюшка колебался. – А не то, давай почавкаем что-нибудь! А если и это не нравится, так поблаготрапезуем! Батюшка плавными шагами приблизился к стулу и сел. Но он все-таки еще не совсем оправился, потому что опять вынул из кармана платок и начал вытирать им между пальцев. Приносят водку; Кондратий Трифоныч наливает рюмку и подносит батюшке; но в ту минуту, когда батюшка уж почти касается рукою рюмки, Кондратий Трифоныч делает быстрый маневр и мгновенно выпивает водку сам. Батюшка крякает и опять косится на шапку. Однако на этот раз все устраивается благополучно. — 91 —
|