|
– А разве об этом вас спрашивали? а знаете ли вы, милостивый государь, что за подобные рассуждения в военное время расстреливают? И так далее, в том же тоне и духе. Одним словом, генерал любил, чтоб чиновник смотрел у него весело, не рассуждал и тем менее противоречил, не сомневался, не провидел и на ногу был легок. И вдруг, в одно прекрасное утро, он задумался. Долго он думал и сначала, по-видимому, скорбел и вздыхал, но наконец приятная улыбка озарила уста его. – А что ж, – сказал он, – в самом деле! надо же и им дать вздохнуть… трудненько оно будет… правда… а впрочем, что за вздор – не боги же горшки обжигали! В этот же день я был приглашен к его превосходительству и удивлен следующею речью: – Вот, любезный друг, – сказал он мне ласково, – оказывается теперь, что мы с вами до сих пор спали, то есть не то чтоб совсем спали, а так, знаете, скользили по поверхности… составляли там ведомости… наблюдали, чтоб входящие и исходящие не были закапаны… Выходит, что все это было не нужно… д-да! – Д-да! – повторил я в изумлении. – Выходит, что от этого у нас и торговля не развивается… и фабрик нет… и богатство народное… тово… Я видел по его лицу, как все эти непривычные выражения мучительно зарождались в его голове и еще мучительнее сходили с языка. – Выходит, нам надо теперича заняться настоящим делом! – сказал он решительно. – Слушаю-с, ваше превосходительство! – Да; теперь это нужно… теперь вот и Европа на нас посматривает… ну, да и время совсем не то! ведь, в самом деле, как подумаешь, что значит время-то! Генерал улыбнулся и начал загонять ногою в угол валявшуюся на полу бумажку. – Вот хоть бы вчера, – продолжал он, – ведь как казалось все гладко, все прекрасно… плыли мы, можно сказать, по океану и воды даже под собой не слышали… а нынче… – Отчего же, однако, вашему превосходительству кажется, что нынче все изменилось? – Да нет! неужто ж вы этого не чувствуете? ведь пора же, пора нам наконец сбросить с себя это скифство!.. надо же и нам когда-нибудь стать в уровень с Европой… ведь этак мы того дождемся, что нас поместят в число пастушеских народов!.. И дождались бы! Глаза Семена Семеныча сверкнули гневом. – Разве ваше превосходительство получили какие-нибудь известия из Петербурга? – спросил я робко. – Нет, вы меня не понимаете! Я просто убедился, что не может это так оставаться, и потому на первый раз призывал уж нынче частного пристава Рогулю* и сказал ему, чтоб он отнюдь не смел волю рукам давать… потому что ведь это, наконец, нельзя же: все в рыло да в рыло! — 9 —
|