|
И еще: его сивушество иерусалимского князя Полугарова паче звезд уважай*. Помни: он по всей земле, всех кабаков, выставок всерадостный обладатель и повелитель… кто ж ему равен? Итак, сударь, ты от меня напутствован. Иди же ты с миром и не сомневайся… А меня оставь… потому что я умирать хочу! ЗубатовГенерал Зубатов, бог ему судья, не очень-таки долюбливал меня. «У вас, – говорит, бывало, – слишком голова горяча, милостивый государь, – вы диалектике, милостивый государь, предаетесь!.. служба требует дела, а не соображений, милостивый государь!.. она требует фактов, фактов и фактов!» И все этак строгим манером. И держал он меня, по случаю диалектики, в великом загоне; пройти, бывало, по улице совестно; словно и заборы-то улыбаются и шепчут тебе вслед: «Диалектик, диалектик, диалектик!» А под диалектиком разумел Семен Семеныч отчасти такого человека, который пером побаловать любит, отчасти такого, который на какой-нибудь официальный вопрос осмеливается откликнуться «не могу знать», а отчасти и такого, который не бежит сломя голову на всякий рожон, на который ему указывают. К балующим пером Семен Семеныч адресовался обыкновенно следующим образом: – Что вы мне, милостивый государь, там рассказываете? Какие вы там нашли еще препятствия? Разве вам велено вникать в препятствия? Разве вас об этом спрашивают? Я, милостивый государь, тридцать пять лет служу и, благодарение богу, никогда никаких препятствий не видал! – Помилуйте, ваше превосходительство, ведь это все равно что на камне рожь сеять… – Ну, что ж-с!.. и посеем-с!.. – Да ведь рожь-то не вырастет! – Вырастет-с! а не вырастет, так будем камень сечь-с! – А она и от этого не вырастет!.. – И опять будем сечь-с! нам до этого дела нет, что? можно и что? нельзя… а мы будем сечь-с! К «немогузнайкам» Семен Семеныч обращался так: – Что вы мне там доносите и два и три? вы должны сказать мне прямо или два, или три… служба не терпит этой неопределенности… – Осмелюсь доложить вашему превосходительству, что… – Знаю я это, милостивый государь, очень знаю… но ведь мне нужны не «или» ваши, а настоящая цифра, потому что я эту цифру должен в ведомости показать, и итог… да, и итог, сударь, подвесть!.. в какую же силу я ваше «или» тут сосчитаю?.. Но всего более антипатичен был для него третий сорт диалектиков. – Я вам приказал, сударь… почему вы не исполнили? – говорил он им, принимая самые суровые тоны. – Так и так, ваше превосходительство, я был на месте и убедился, что указываемый вами рожон совсем не рожон… — 8 —
|