|
Фурначев . Нет, ты скажи: кто статский советник и кто титулярный советник? Живновский (в сторону ). Да, брат, дал ты маху, Хрептюга! Хрептюгин . Да уж помилуйте, ваше высокородие! язык просто сдуру, по течению речи сказал! Фурначев . А язык надо сдерживать… на то, братец, голова человеку дана, чтоб язык сдерживать! Доброзраков . Это правда, Семен Семеныч! Только я вам именно доложу, что Иван Онуфрич сневежничал больше от необразованности… не привык еще, знаете, в хорошем обществе жить… все ему и кажется, что кругом-то свиньи! Живновский (в сторону ). Заступился! Хрептюгин (насильственно улыбаясь ). Все шутит… ах, Иван Петрович, Иван Петрович! (Фурначеву .) Мы вашему высокородию за нашу провинность после трикраты послужим! Фурначев . То-то «послужим»! ты смотри же, этого слова не забудь! Дмитрий Иваныч (возвращаясь ). Нет, каково говорит-то Леонид Сергеич, каково говорит! А еще удивляются, что княжна им интересуется! Да я вам скажу: будь я женщиной, да начни он меня убеждать, так я и бог знает чего бы не сделал. Фурначев (с расстановкой ). Мягко стелет, но жестко спать. Живновский . Это правильно! Фурначев . В голове-то у него ветер ходит! Ему, конечно, еще незнакома наука жизни, а ведь куда корни учения горьки! Хрептюгин . Истинная правда, ваше высокородие, истинная правда! Фурначев . Тоже приглашает к пожертвованию! А почем он знает: может быть, тот, которого он, по легковерности своей, считает Лазарем богатым, и есть тот самый убогий Лазарь, о котором в Писании сказано!* (Краснеет и на секунду умолкает .) В чужом кармане денег никто не считал… Про то только владыко небесный может знать, что у кого есть и чего нет! А если и подлинно деньги есть, так они, быть может, чрез великий жизненный искус приобретены! (Умолкает .) Наступает несколько минут тягостного безмолвия, в продолжение которого Живновский выпивает две рюмки водки. Хрептюгин (осторожно возобновляя разговор ). Что нового в городу делается, ваше высокородие? Фурначев . По палате у нас, славу богу, благополучно. Вчерашнего числа совершился заподряд… Слава всевышнему, благополучно!* Хрептюгин . Почем же за ведро-с? Фурначев . По пятидесяти пяти копеек. Цена настоящая. Живновский . Ну, и на нищую братию, чай, пришлось… это правильно! Хрептюгин . Молчи, сударь, молчи! Ваше высокородие! прикажите его с лестницы спустить! Фурначев . Оставь! Хрептюгин (Живновскому ). Ничтожный ты человек! вот как его высокородие про тебя разумеет! Фурначев . Оставь! Вновь наступает несколько секунд молчания, в продолжение которых Фурначев величественно барабанит об ручку дивана, а Хрептюгин несколько раз порывается возобновить разговор, но не может. — 50 —
|