Том 3. Невинные рассказы. Сатиры в прозе

Действие происходит в деревне Сергеева; театр представляет просторную и довольно хорошо меблированную комнату; Антонова и Лизунова сидят в глубине сцены на диване; Кирхман – на стуле около Антоновой; рядом с ним в креслах расположился Примогенов , величественно протянувши ноги; Сидоров дремлет в углу; Мощиньский , заложивши руки в карманы, юлит и суетится во все стороны; Постукин , с чубучищем в руках, ходит по комнате, по временам останавливается и хочет нечто сказать, но, пожевавши губами, стискивает в руке чубук и опять отправляется в путь; Петров придерживается преимущественно той стороны сцены, где находится Антонова.

Сцена I

Все, кроме Сергеева.

Мощиньский . Мне девки выгоднее! Мне девки больше дохода приносят!*

Антонова . А ведь об этом надо подумать, Софья Фавстовна!

Лизунова (бормочет ). Я уж подумала, Степанида Петровна, я подумала.

Антонова (вздыхая ). Хорошо, как кто думать может! А вот я: и сама думать не могу, и Семен Семеныч у меня не приучен… хоть ты что хочешь!

Примогенов . Слишком строго вы его держите, Степанида Петровна!

Антонова . Да как и не держать-то, Разумник Федотыч! Ведь он у меня ни на час без проказ! Намеднись надо было мне к Марье Ивановне съездить; вот я ему и говорю: «Ты, Сенечка-душечка, посиди около детей, пока я съезжу!» – «Слушаю, душечка», – говорит. Только что ж бы вы думали? не успела я за ворота выехать, как он в ту же минуту подобрал свою шайку: Ваньку-столяра да Ионку-подлеца, да и укатили в Доробино пьянствовать! Насилу-насилу уж на другое утро пьяного-распьяного подле дороги нашли!

Петров . Это точно-с; еще надобно удивляться, как Степанида Петровна покойны могут быть!

Антонова . Нет, уж я теперь научилась; я его на ключ в спальной заперла!

Мощиньский (на ходу ). Мне девки выгоднее! мне девки больше дохода приносят!

Антонова . Да, бишь… девки! А я вот, с большого-то ума, еще третьёводни-с за семьдесят бумажкой на вывод девку продала!

Петров . Да еще какую канареечку-с!

Антонова . Поди-ка, другие какие барыши получают! Полтораста серебрецом на круг! Тут, чай, ведь всякие, Андрей Карлыч? и худая, и хорошая?

Кирхман . Всякие-с.

Антонова . А я вот за семьдесят бумажкой! Люди за полтораста серебрецом, а я за семьдесят бумажкой! Люди всякую: и худую, и хорошую, а я самую что ни на есть лучшую! Ай да я! Ай да Степанида Петровна!

Все смеются. Смейтесь, батюшки, смейтесь!

Кирхман . Изволили просчитаться, сударыня.

Антонова . И никто-то ведь не скажет! (Лизуновой .) Вы, Софья Фавстовна, продали?