|
– А не знаете ли вы, как купца звали? – спросил я. – По фамилии не могу знать-с, а величали его тут Михаилом Трофимычем. (Скажу здесь мимоходом, что я доискивался некоего Михаила Трофимыча Тебенькова, который, давши, по сношению моему с NN полицией, недостаточное показание, неизвестно куда потом скрылся. Можно себе представить мое радостное изумление при словах Маслобойникова.) – Продолжайте, продолжайте, – сказал я Маслобойникову. – Только пришли они это, поздоровались. – Ну вот, – говорит Мавра Кузьмовна, – и еще новобранца привела, и в грамоте доволен, и с книгами обращение иметь может, и по крюкам знает, и демественному обучался* – молодец на все руки: какого еще к черту попа желать надоть! – В семинарии до реторики досягал, – вступился тут Михеич, – и если бы не воля родителей, которые уже в престарелых летах обретаются, то вероятия достойно, что был бы теперь человек… – Да чем же ты и теперь не человек, братец? – сказал купец, – во всех статьях… – Это точно, что человек, но не смею скрыть пред лицом столь почтенной особы, что имею единую слабость… – Водку, что ли, пить любишь? – Справедливо сказать изволили… Но ныне, будучи просвещен истинным светом и насыщен паче меда словесами моей благодетельницы Мавры Кузьмовны, желаю вступить под ваше высокое покровительство… Ибо не имею я пристанища, где приклонить главу мою, и бос и наг, влачу свое существование где ночь, где день, а более в питейных домах, где, в качестве свидетеля, снискиваю себе малую мзду. – А как же насчет водки-то, молодец? – спросил купец, – ведь это малодушество, чай, бросить придется? – Об этом предмете у нас с моей благодетельницей такой уговор был; чтоб быть мне в течение шести недель всем довольну, на ихнем коште, да и в водке б отказу мне не было, потому как, имея в предмете столь великий подвиг, я и в силах своих должен укреплен быть. – Да ты уж и нынче, кажется, на ногах-то не больно тверд, молодец? – По милости благодетельницы, точно что горло будто промочил маленько… – Да заодно и сам уж промок, – прибавила весело Мавра Кузьмовна, – так вот, отцы вы наши, как я об нашем деле радею, каких вам слуг добываю, что из-за рюмки сивухи, а уж не из чего другого, рад жизнь потерять. – Это точно, что готов по первому повелению… да вот, отцы вы наши, денег бы триста рублей надо… – Уж и триста! вот мать Магдалина (Мавра Кузьмовна) по двугривенничку выдавать будет. — 293 —
|