|
Он улыбнулся и поглядел на Мавру Кузьмовну, которая с пытливым беспокойством смотрела ему в глаза. – А хочешь расскажу? – сказал он. Прошло несколько минут томительного ожидания. – Ну, не трясись! так уж и быть, не скажу! только завтра смотри у меня! перевертываться живей! теперь уж всего два денька и погулять-то осталось! Прощай, старуха! Припасай водки! И, взявши картуз, он тут же в комнате надел его на голову и побрел пошатываясь к двери. Мавра Кузьмовна вздохнула свободнее и начала креститься. – А хорош буду архиерей? – спросил он, останавливаясь в дверях и растопырив руки фертом. Мавра Кузьмовна снова заохала. – Ну, ну, добро, не трясись! прощенья просим, ваше высокоблагородие! как буду архиереем, безотменно отпущу вам вольная и невольная… – Что ж это за человек? – спросил я Мавру Кузьмовну, когда он вышел. Она уже оправилась от страха, который нагнала было на нее выходка Михеича, и стояла передо мной довольно спокойно. – Не пожалуете ли водочки? – сказала она, не отвечая на мой вопрос, – али, может, виноградного… или чайку угодно? – Хитришь ты со мной, Мавра Кузьмовна. – Зачем, кажется, мне с тобой хитрить, барин! Кажется, хитрить мне с тобой не надо… да просим милости откушать… Аннушка! Аннушка! – Отчего ж ты не хочешь сказать, что? за человек этот Михеич? – Да что сказать-то, ваше благородие? так, праздношатающий, пьяница… его и оттолева-то уж выгнали… где ему настоящее место есть. Ходит по домам да водку пьет… это хоть у кого в городе спросите… – Зачем же ты его к себе в дом пускаешь? – А коли не пустишь! Сами, чай, видели, каков он есть человек… не пусти, так, пожалуй, и гнездо-то наше огнем разорит. Да выкушайте хоть виноградного-то! В это время вошла Аннушка, девка лет двадцати пяти, шумя великим множеством туго накрахмаленных юпок; на ней было ситцевое платье декольте, а на руках перчатки, у которых пальцы наполовину обрезаны. Девка, как все вообще русские мещанки, воспитанные на пуховиках и чае, отличалась с виду тою дряблою тучностью, которая почему-то напоминает о китовом жире; лицо у нее было, что называется, форменное: мясистое, круглое, плоское, мягкое, сильно избеленное и с крепко приглаженными волосами, намазанными мусатовскою помадой. – Вы меня, тетонька, кликали? – спросила она, потупляя глаза и произнося слова в нос. – Подь, подь сюда, умница, – сказала Мавра Кузьмовна, которой лицо расцвело при виде этого жирного, белого выкормка, – вот, батюшка, какую красавицу вырастила… племянница мне будет. — 288 —
|