|
– А я к вам на огонек зашел. Впервые обнаружил его Меценат у витрины большого книжного магазина. Мотылек стоял, собирая свое морщинистое лицо в чудовищные складки и снова распуская их, и вполголоса ругался: – Ослы! Подлецы! Скоты несуразные. Черти. – Кто это «ослы»? – ввязался Меценат в его телеграфический монолог. – Издатели, – доверчиво пояснил Мотылек. – Что они выпускают? Что печатают? Разве это стихи? – А вы, собственно, какие стихи предпочитаете? – Свои. Вот послушайте… И, прислонившись спиной к витрине, Мотылек принялся с пафосом декламировать какую-то элегическую балладу. – Правда, хорошо? – Очень. Кстати, хотите привести в порядок мою библиотеку? – А у вас большая? – Тысячи три томов. – Пойдем! – решительно сказал Мотылек, хватая Мецената за руку. – Да не сейчас, чудак. Это успеется. Сейчас время завтрака. – Пойдем завтракать! – не менее бурно ухватился за эту мысль, а равно и за руку Мецената Мотылек. – Только вот что… Он выпустил Меценатову руку, вынул тощее портмоне и принялся задумчиво пересчитывать серебряную мелочь. – Гм! Хватит ли на двух, а? – С моими хватит, – успокоил его Меценат. – В общем, у нас с вами тысячи полторы наберется. – И повлек оглушенного Мотылька за собой. С тех пор так и повелось, что за всех расплачивался Меценат. Нельзя сказать, чтобы клевреты были корыстолюбивы, но все они рассуждали вполне справедливо, что, если бы им вздумалось тянуться в расходах за Меценатом, каждый из них лопнул бы через два дня, а расстаться изза этих пустяков с Меценатом никому и в голову не приходило – очень уж они привязались к Меценату, более того, полюбили Мецената. Впрочем, Меценат, субсидируя их наличными, хорошо знал, что часть его денег попадала к их посторонним приятелям, еще более нищим, чем они, и поэтому ничто не нарушало его благодушного равновесия. – Справедливое распределение между населением благ земных, – говорил он иногда, посмеиваясь. Несмотря на всякие шуточки и подтрунивания, эта банда очень уважала Мецената, и все по молчаливому уговору обращались к нему на «вы», в то время как Меценат ласково, бесцеремонно всех называл на «ты». Между собой «клевреты Мецената», как они сами себя величали, жили дружно, только Новакович изводил Кузю, играя с ним, как огромный дог со щенком, да Кузя иногда любил «топить Мотылька», что выражалось в следующем: декламирует Мотылек перед всем обществом свои новые стихи или рассказы. Кончит – и несколько секунд перед аплодисментами царит восхищенное молчание. — 252 —
|