|
Громов покорно отошел в уголок, сел на пол и, склонив голову, стал тянуть из своей громадной чашки чай. Нерастаявшие куски сахара вылавливал руками и, причмокивая, ел с громким хрустеньем. – Форменная обезьяна, – покачал головой Харченко и обратился к Подходцеву: – Что поделываете, ребята? – Ничего, Витечка. Занимаемся, книжечки читаем, по бульварчикам гуляем, котлетки в ресторанчиках кушаем. Замолчали. Наступила многозначительная пауза. Подходцев вдруг крякнул и спросил с места в карьер, безо всяких приготовлений: – Скажи, Витечка, ты никогда не травил мышей? – Не травил, – отвечал Харченко. – А что? – Да, понимаешь, завелись у нас в квартире мыши. Купил я сейчас отравы, а как им ее давать – не знаю. – А какая отрава? – Да вот, взгляни. Подходцев вынул из кармана маленький сверток с белым порошком и, развернув его, положил на стол. – Как же это называется? – Это, Витенька, вещь вредная, ядовитая. Мышьяковистое соединение. Глухонемой Громов стал на ноги, поставил пустую чашку в уголок, приблизился к столу и, увидав белый порошок, с радостным, бессмысленным криком бросился на него. – Что он делает?! – вскочил Харченко. Было поздно… Громов схватил горсть «мышьяковистого соединения» и с довольным визгом, кривляясь, отправил его в широко открытую пасть. – Сахар!!! – в ужасе вскричал Подходцев. – Он думает, что это сахар!!! Остановите его… Харченко бросился к Громову, но на пути ему попался Клинков; он обхватил руками шею Харченки и заголосил: – Витенька, миленький, что же мы наделали?!. – Пусти! – бешено крикнул Харченко и, оттолкнув прилипшего к нему Клинкова, нагнулся к Громову. Громов лежал на ковре, пуская изо рта пузыри, и смотрел на Витю закатившимся белым глазом. Грудь и живот его с хрипом поднялись несколько раз и опали… По всему телу прошла судорога, ноги забились о ковер и – Громов затих. Картина смерти была тяжелая, потрясающая… Подходцев встал на колени, прислонил ухо к груди усопшего, перекрестился и, обратив на Витю полные ужаса глаза, шепнул: – Готов. Затем, сняв со стены зеркало и приложив его ко рту усопшего обратной деревянной стороной, благоговейно повторил: – Готов. Харченко захныкал. – Что вы наделали!.. Зачем вы его привели?.. Это вы его отравили! Яд был ваш! – Молчи, дурак. Никто его не травил. Сам он отравился. Клинков, положим его на диван. Дай-ка, Витя, простыню… Надо закрыть его. Гм… Действительно! В пренеприятную историю влопались. — 79 —
|