|
Но Котя сразу разбил это предположение, отложив бережно для себя металлический колпачок от карандаша и забраковав прехорошенький пакетик саше для белья. Однако обо всяком подвернувшемся предмете он очень толково расспросит и внимательно выслушает: – Дядя, а это что? – Обтиралка для перьев. – Для каких перьев? – Для стальных. Которыми пишут. – Пишут? – Да. – А ты умеешь писать? – Да, ничего себе. Умею. – А ну-ка, напиши. Пишу ему на клочке бумаги: «Котька – прекомичный пузырь». – Да, умеешь. Верно. А это что? – Ножик для разрезания книг. Молча берет со стола книгу в переплете и, вооружившись костяным ножом, пытается разрезать книгу поперек. После нескольких напрасных усилий вздыхает: – Наверное, врешь. – Ах, вру? Тогда между нами все кончено. Уходи от меня. – Ну, не врешь, не врешь. Пусть я вру, хорошо? Не гони меня, я тебе ручку поцелую. – Лучше щечку. Мир скрепляется небрежным, вялым поцелуем, и опять: – Дядя, а это что? В руках у него монетница белого металла с пружинками – для серебряных гривенников, пятиалтынных и двугривенных. – Слушай, что это такое? – Монетница. Нюхает. Подавил пальцем пружинки, потом подул в них. – Слушай, оно не свистит. – Зачем же ему свистеть? Эта штука, брат, для денег. Вот видишь, сюда денежка засовывается. Долго смотрит, прикладывая глазом. – Она же четырехугольная! – Кто? – Да эти вот, которые… деньги. Сует руку в боковой карманчик блузы и вынимает спичечную коробку место хранения всех его капиталов. Недоверчиво косясь на меня глазом (не вздумаю ли я, дескать, похитить что-либо из его денежных запасов), вынимает измятый, старый пятиалтынный. – Видишь – вот. Как же положить? – Чудак ты! Сюда кладут металлические деньги. Твердые. Вроде как эта часовая цепочка. – Железные? – Да, одним словом, металлические. Круглые. – Круглые? Врешь ты… Нет, нет, не врешь… Я больше не буду! Хочешь, ручку поцелую? Слушай, а слушай… – Ну? – Ты показал бы мне такую… железную. Я никогда не видел… – Нет у меня. – Что ты говоришь? Значит, ты бедный? – Все мы, брат, бедные. – Дядя, чего ты сделался такой? Я ведь не сказал, что ты врешь. Хочешь, поцелую ручку? – Отстань ты со своей ручкой! Снова роется Котя в разной рухляди и – только в действительной жизни бывают такие совпадения – вдруг вытаскивает на свет Божий настоящий серебряный рубль, неведомо как и когда затесавшийся среди двух половинок старого разорванного бумажника. — 252 —
|