|
Тесс… засыпает городок. Пусть: не будите, завтра ведь рабочий день. Так вот и жили мы – помните? Даже вы, двадцатилетние молокососы – нечего там – должны это помнить… * * *И вдруг – трах-тара-рах! Бабах!!! Что такое? В чём дело? Угодники святые! Кто это перед нами стоит, избочась и нагло поблёскивая налитыми кровью глазами? Неужели ты, Спирька Шорник? Владычица Пресвятая, Казанская Божья Матерь!! В чём же дело? – А у том, собственно, – цедит сквозь зубы пренебрежительный Спирька, – что никакой Владычицы, никакой Казанской и нет, и всё это был один обман и народная тьма. А есть Циммервальд и есть у нас один вождь красного пролетариата, краса и гордость авангарда мировой революции – Лев Давидович Троцкий! Отречёмся от старого мии-ира… Вот тебе и пирог с вязигой! Было праздничное богослужение, народ трепетно прикладывался к кресту, а теперь взяли ни с того ни с сего и вздёрнули пастыря на той самой липе, под которой так хорошо пили чай со сдобными булочками, с малиновым, и смородиновым вареньем. И какое там к чёрту малиновое варенье, когда кислое повидло с тараканами 1500 рубликов фунт стоит. А Спирька уже не шорник, а председатель Совдепа, назначенный самим Совнаркомом, и скоро, поговаривают, будет назначен главкомвоенмором. Позвольте, при чём тут главкомвоенмор? А где та девушка с золотой косой и томиком Тургенева под мышкой? Помните, та, что шла воскресным утром в тенистый городской сад? – А! Неужели не слышали? Её вместе с отцом, председателем Казённой палаты, доставили за контрреволюцию в чрезвычайку, а когда она выразила несогласие с системой допроса избитого отца – её, как говорит русская пословица: «при попытке бежать застрелили». – Опомнитесь! Есть ли у вас Бог в душе! – Говорят же вам, что декретом Совнаркома Бог отменён за мелкобуржуазность, а вместо него – не хотите ли Карла Либкнехта плюс Роза Люксембург – многие одобряют! – Да, чуть не забыл! Казначейский-то чиновник… Помните, что ещё играл по вечерам на гитаре… – Ну? Ну?!! – Уже не играет на гитаре. Разбили гитару об голову за отказ выдать ключи от казначейской кассы. – Кто же это разбил? – Председатель Совнархоза. – Это что ещё за кушанье?! – Помилуйте! Совет, народного хозяйства. Всем продовольствием ведает. – Да ведь продовольствия нет?! – Это точно, что нет. А Совнархоз есть, это тоже точно. Дивны дела твои, Господи. Тащила хозяйка за рубль серебра с рынка и говядину, и мучицу, и овощь всякую и фрукту, – и не было тогда Совнархоза. Волосы дыбом, когда подумаешь, как по-свински жили – безо всякого Совнархоза, без Агитпросвета и Политкома обходились, как дикари какие-то… Убоину каждый день лопали, пироги, поросёнка, да курчонка ценой в полтину. — 219 —
|