|
И. О. СМЯТКИНА сказала следующее: – Не знаю. Я не ем устриц. Несколько раз меня хотели приучить к ним, но увы – бесплодно. И. О. засмеялась. После поездки в Мариенбад И. О. очень поправилась и выглядит прекрасно. – Ну, как за-границей? – спросили мы. Она улыбнулась. – Да, ничего. Третьим, к кому мы обратились с интересовавшим нас вопросом, был РЕДАКТОР САТИРИЧЕСКОГО ЖУРНАЛА Г. Аверченко. – Устрицы? – воскликнул г. Аверченко – Я очень люблю их. Едва ли они могут быть вредными. Конечно, я говорю о свежих устрицах. – Ну, как цензура… прижимает? – спросили мы редактора. Он усмехнулся. – Еще как! IIПри встрече со мной, розовый молодой человек засмеялся, пожал мне руку и спросил: – Читали? – Однако! Неужели, вы беседовали по этому вопросу и с доктором Копытовым и с певицей Смяткиной? – Ребенок! Доктор живет на Васильевском острове, а дача Смяткиной в Новой Деревне. Одни извозчики стоили бы мне два рубля. – А… как же вы?.. – Да ничего. Сам. Им же лучше. Всё таки, реклама. И я свое заработал. Спасибо вам за устрицы. Хотите еще что-нибудь сделаем? – Нет, благодарю вас. А скажите, – спросил я, – вы с действительными происшествиями тоже так делаете? – Нет… Там нужно быть лично. Вы свободны сейчас? – Да. А что? – Тут один человечек застрелился. Я поеду взглянуть – хотите со мной? – Гм… Пожалуй. Мы поехали. Застрелившийся «человечек» лежал на столе, но я интересовался не им, а розовым молодым человеком… К нам вышла женщина средних лет с ввалившимися глазами и смертельно бледным лицом. – А, здравствуйте… Позвольте представиться: сотрудник петербургских газет. А это, так – мой знакомый. Очень приятно! Ну, как поживаете? Женщина вынула платок из кармана и, отвернувшись, прошептала: – Как видите. Единственный сын был. Вся надежда! Да не выдержало молодое сердце.. – Гм… Действительно… Бывает… Записочку оставил? – Мне… письмо… «дорогой маме»… – Так, так. Можно полюбопытствовать? – На что? – На письмецо. Я отдам потом. – Что вы! Это моя самая святая теперь вещь… – Самая святая? Ага! Молодой человек вынул записную книжку и отметил: «Самая святая, – сказала нам мать». – Благодарю вас. Еще вопросик: когда вы вбежали в комнату – застали сынка в агонии, или как? Мать закрыла лицо руками. – Мертвый уже был. – Значит, агонии уже не застали? Экая жалость? А какая система? – Чего? — 277 —
|